Мэтр Робьон рассмотрел рисунок, потом пустил его по кругу.
— Если это правда… — начала мадам Робьон.
— Это не правда, — перебил ее адвокат. — Вернее, я сказал бы так: это может быть правда, но это совсем не нечто сверхъестественное. Пока я сам не проверю…
— Ты можешь проверить прямо сегодня, — сказал Без Козыря.
— Может быть, — начал Жан-Марк, — это как-то связано с легендой о часовне Прощения…
И он рассказал историю графа де Тревора и синьора Бригоньяна. Мэтр Робьон слушал и улыбался.
— Знаю, знаю, — кивнул он. — Это очень красивая сказка: лошадь отправляется за раненым.
— Но мы нашли и раненого! — вскричал Без Козыря.
— Что?!
— Это был настоящий раненый!
И Без Козыря в свою очередь рассказал эпизод с человеком, который вначале лежал без сознания, а потом таинственно исчез.
— Мы чуть было не известили жандармов, — признался Жауан.
— Ну хорошо, ну происходили здесь в наше отсутствие разные странные вещи, — проговорил адвокат самым обыденным тоном, — но зачем драматизировать? В свое время всему найдется объяснение.
Без Козыря любуется спокойствием отца, но в то же время испытывает огромную радость от того, что он-то — он знает! Вот уже два часа как он знает правду, только пока не может ее раскрыть. Пока не может!
— Ну, мы пошли устраиваться, — сказал мэтр Робьон. — Я хотел бы несколько дней отдохнуть и не позволю вашей лошади испортить нам отпуск. А ты, Франсуа, чересчур возбужден. Успокойся!
— Жан-Марк, займись багажом! — крикнул Жауан.
Все начали ходить туда-сюда, что-то делать, но происходило все это довольно вяло. Мадам Робьон, еще под впечатлением от страшной новости, перешептывалась с Маргаритой. Мсье Робьон слишком явно демонстрировал свое напускное спокойствие. Жауан, кажется, чувствовал себя виноватым в том, что произошло. Жан-Марк тоже был чем-то смущен.
В Кермоле Робьоны обычно обедали вместе с Жауанами. Такова была традиция. Несмотря на протесты мадам Робьон, разговор за столом сразу же зашел о лошади-призраке, и прекрасные устрицы остались почти незамеченными.
— Все равно вы все время думаете об этой лошади, — сказал мэтр Робьон, — так уж лучше говорите о ней вслух. Вам станет легче.
— Минутку! — возразил Без Козыря. — Лошадей было несколько.
— Вот как? Это что-то новое! — усмехнулся адвокат.
— Звуки каждую ночь разные. Но во всех случаях лошади придерживаются одного и того же маршрута и делают одни и те же остановки.
— Нам ты об этом не рассказывал, — упрекнул его Жауан.
— Вы и так достаточно расстроены. Но сейчас мы все вместе, мы стали сильнее и можем наконец смело взглянуть в лицо этой проблеме.
— Значит, ты считаешь, что проблема реально существует? — спросил мэтр Робьон. — Что ж, пусть будет так! Ты прав, ее надо обсудить. Я много слышал об аномальных явлениях и должен вам сказать, что в большинстве случаев за ними скрывается обыкновенный обман.
— Однако… — начал было Жауан.
— Может быть, мы сразу и не найдем разгадку, — продолжал мсье Робьон,
— но завтра, после того как я услышу все это собственными ушами, я все-таки обращусь в жандармерию. Я закрою все подходы к замку, и вы увидите, что в сеть попадется вполне материальная дичь, причем не на четырех ногах, а на двух… Этот Дюшизо, который сделал мне такое смешное предложение, — он приходил снова?
— Да, — выпалил Без Козыря. — Он даже привел с собой приятеля. Они залезали во все щели. Дюшизо собирается снести замок и построить на его месте кучу бунгало.
— Может быть, он и затеял всю эту историю, чтобы сбить цену. Нанял какого-нибудь шумовика… Разумеется, это только первое, что пришло в голову, но я просто хочу вам показать, что нельзя отступать, даже если не можешь сразу найти объяснение.
— А что это такое — шумовик? — спросила Маргарита.
— Это человек, который производит нужные шумы при съемках фильмов или в радиопередачах.
— Ловко! — сказал Без Козыря. — Но невозможно. Впрочем, посмотрим…
И он покраснел. Это был первый случай в его жизни, когда он на равных обсуждал что-то с отцом. Но проблема есть проблема, а очевидность есть очевидность. Мэтр Робьон бросил на сына довольный взгляд и одобрительно кивнул головой.
— Ты прав, Франсуа, не надо хвататься за первую попавшуюся гипотезу. Скоро мы сами все услышим и постараемся найти реальное объяснение. Рыба очень вкусная, Маргарита.
Лицо женщины просияло. До этого, похоже, никто даже не заметил приготовленного ею блюда.
— А мой сладкий сидр? — забеспокоился Жауан.
— Он, как всегда, прекрасен.
— Что касается меня, — снова начал Жауан, — то, если выбирать, я — за лошадь. Гораздо неприятнее, когда призрак разгуливает по дому.
— Чего я не понимаю, — заметил мэтр Робьон, — так это почему автор этой отвратительной шутки выбрал именно лошадь. Нет сомнений, что мы имеем дело с неудачной шуткой. Но почему лошадь? Это, конечно, неплохо, но менее тревожно, менее волнующе, чем человек.
— Легенда, — вставил свое слово Жан-Марк.
— Согласен. Но Франсуа говорил и о всаднике. Вы не думаете, что звуки, которые производит всадник: поскрипывание металлических доспехов, позвякивание шпаги, — могли бы произвести более сильный эффект? Без Козыря согласился. Он следил, как отец постепенно приближается к правде, и ему хотелось закричать: «Горячо!… Холодно!… Снова горячо!» Но пока он должен был молчать.
Когда Маргарита подала блины с медом, наступила короткая передышка. Кофе был выпит быстро.
— А теперь, — заявил мэтр Робьон, — мы отправляемся на место действия. Я беру с собой молодых людей. Мы ненадолго.
Они вышли из замка и остановились в нескольких шагах от изгороди.
— Первые звуки раздаются отсюда, — объяснил Без Козыря.
— Чуть правее, — уточнил Жан-Марк. Мэтр Робьон огляделся.
— Это не может быть эхо, — прошептал он. — Странно!
— А затем, — снова начал Без Козыря, — лошадь проходит сквозь изгородь и движется зигзагом по долине, а вот здесь делает крюк.
Мэтр Робьон внимательно слушал сына.
— Любопытно, почему же она не идет по прямой? — удивился он. — Почему все время делает крюки?
— Здесь она останавливается. В этот момент слышно, как она отряхивается, бьет копытом. Мы даже нашли след копыта вот здесь, у подножия скалы.
— След?! — вскричал мэтр Робьон. — Почему ты не говорил об этом раньше?
— Просто забыл.
— След! Но это абсолютно невозможно!
— Но ведь эта лошадь не как все остальные. Мэтр Робьон почувствовал в тоне сына что-то вроде иронии.
— Можно подумать, что это тебя забавляет, Франсуа. Я не ошибаюсь?
— Ну что ты! Я увлечен этим делом.
— Неужели уже взялся за расследование?
— Это очень интересно.
— Хорошо. Что же происходит дальше?
— Затем лошадь направляется к северному крылу, подходит совсем близко к замку, а потом проходит прямо под окном моей комнаты. Затем делает еще одну остановку, на сей раз довольно продолжительную. Согласись, что при лунном свете можно было бы что-то увидеть.
— Разумеется…
Мэтр Робьон зажег сигарету, заложил руки за спину и молча сделал несколько шагов посреди зарослей утесника.
— Через какое-то время она снова пускается в путь и на этот раз уже больше не останавливается, — закончил свой рассказ Без Козыря.
— И это настоящий цокот копыт? Не имитация?
— Нет, это настоящая лошадь. Слышен звон цепочки, она храпит и грызет удила.
— Хорошо, подождем ночи. Пока я не убедился сам, мне трудно что-либо сказать. А пока, чтобы не огорчать маму, поговорим на другую тему. Она очень уж разволновалась.
Они поехали в Брест. Прекрасному «ситроену» мэтра Робьона требовался небольшой ремонт: после аварии у него подтекало масло. Гуляя по набережной, они, конечно, снова говорили о лошади-призраке. Мадам Робьон хотелось бы вернуться в Париж. Боязливая по натуре, она никогда хорошо не чувствовала себя в Кермоле. Для нее этот замок был слишком велик.