— Не уходи, я сейчас безопаснее скарабея. Я только хочу, засыпая, чувствовать тебя. Я безумно устал от одиночества ночей. Останься подле меня, , а рассвет, рассвет посмотрим завтра.
— Я останусь, спи.
Она отстранилась ровно настолько, чтобы увидеть его лицо. Реза не улыбнулся, он просто закрыл глаза и мгновенно провалился в сон. Сусанна высвободила руку и дотянулась до оставшегося на столе лукума. Безумно хотелось есть!
Суслик, ты — свинтус! Сейчас стряхну крошки, что такого! Она дунула на обнажённую грудь Резы, и лепестки роз полетели прочь. Только один попал ему на подбородок. Пришлось протянуть руку и тут же отдёрнуть. Он не уснул. Он смотрел на неё в упор, и спина под арабской рубахой покрылась ледяной испариной. Сусанна попыталась шевельнуться, , но придавившая её рука превратилась в камень.
— Ты не Реза, — только и сумела прошептать она, получив в ответ согласное опущение век.
Глава 38
Сусанна тихо сползла на пол в надежде добраться до выхода, где можно будет спрятаться за спину Махмуда. Там люди, а здесь перед ней непонятное чудовище.
— Не бойся меня! — произнёс тот, кто некогда был Резой.
Он стоял перед ней в полный рост, в одних брюках, сорвав по пути болтающуюся на одних манжетах рубашку, а Сусанна продолжала пятиться, как краб, не в силах подняться. До прорези в пологе оставалось меньше метра, когда её поставили на ноги, подняв за ворот рубахи, словно котёнка.
— Я же сказал: не бойся меня. Я пришёл с миром поклониться тебе за возвращение мне моей царицы, — и он действительно приложил к груди руку и наклонил голову, и Сусанна сумела досчитать до десяти, пока лицезрела блестящий в дрожащем свете свечного фонаря затылок. Только образ чудовища не рассеялся. Взгляд светящихся глаз приковывал к полу. — Я не позволил сделать это ей самой, ибо Нен-Нуфер уже достаточно напугала тебя своим появлением в гробнице, когда ты держала на руках нашего сына.
Он замолчал, но Сусанна не подумала открыть рот, сообразив, что с ней говорят на древнем языке. Возможно, она и сумеет ответить, но испытывать свои новые знания она не хотела. Да и пересохшие от страха губы склеились, но она кивнула, подтверждая понимание сказанного. Если Реза с ней не играет, то лучше молчать. Да как он может играть! Никакие линзы не в силах превратить глаза в два фонаря.
В ту же секунду железные пальцы обвились вокруг её запястья и оттянули от полога. Что дальше? Что? Что он ещё собирается сказать?
— Я ухожу навсегда из мира живых, потому что ничего не держит меня в нём больше. Ты последняя причина, по которой я вновь вошёл в чужое тело. Смыслом твоего рождения стала моя любовь. Она принесла мне мало радости при жизни, но я не сетую. Моя душа болит за ту боль, которую я причинил этим заклинанием другим. Я не повинен в смерти отца Резы, это было случайное стечение обстоятельств, но я беру на себя ответственность за смерть всех трёх женщин в их семье и хочу, чтобы жертв не стало четыре. Это заклинание писалось для жрецов, и ни я, ни тем более Пентаур не думал, что оно попадёт в руки несведущих людей через три тысячи лет. Тебя не должно было быть, тебя Реза создал по ошибке, от страха переставив местами слова. Он должен был создать тело из слёз Нен-Нуфер, а создал реальную женщину с собственной душой, но я вымолил у Осириса твоё право на жизнь. Подойди ко мне, не бойся.
Какое подойди, её сейчас можно только подтащить, и фараон подтянул её ближе и коснулся ледяными губами лба.
— Теперь ступай с миром обратно в мир живых. Ты свободна от проклятья Нен-Нуфер. И, молю тебя, не плачь по Резе. Он не стоит ни одной твоей слезинки. Поверь, ему так будет лучше… Он должен был умереть ещё ребёнком из-за своей болезни и лишь потому, что оставался моей последней надеждой, дожил до сегодняшнего дня. Я надоумил его отца поддержать его жизнь своим телом.
— Как?! — Голос прорвался сам собой. — Как так?! — И когда фараон вместо ответа прикрыл глаза, Сусанна сама схватила его за запястья, будто простым движением могла удержать мёртвый дух в живом теле. — Ты же не хочешь сказать, что он… Он только что справился с удушьем без твоего тела. Слышишь, он справился. Ты ведь это знаешь. Он справился…
Фараон открыл глаза и, к несказанной радости Сусанны, они продолжали светиться ярче горящего на столе фонаря.
— Нет, не справился. Мне просто понадобилось его тело для спасения тебя. А сейчас я уйду, и он больше не проснётся.
— Нет! — Сусанна сжимала пальцы вокруг железных запястий, хотя и понимала, что фараон ничего не чувствует в чужом теле. — Это я удержала его. Это я попросила его остаться. И я не отдам его небытию. Вот! — Она стянула с пальца кольцо и сунула под светящиеся глаза: — Читай! Ты не посмеешь забрать у меня мужа, который возвратил тебе твою жену. Не посмеешь!
Фараон взял кольцо двумя пальцами, и Сусанне показалась, что тот собирается его расплющить, но нет, он лишь зажал его в кулаке.
— Это была игра…
— Нет, за минуту до приступа Реза сделал мне настоящее предложение, и я…
— Ты промолчала, — теперь в железном голосе духа послышался смех. — Я уйду, и со мной уйдёт всё хорошее, что тебе в нём нравилось. Останется тщедушный мальчишка, умеющий лишь водить кистью да стучать молотком и вестись на все шалости испорченного братца — отец не воспитывал его, или ему просто нечего было дать сыну. Я слишком благодарен тебе за Нен-Нуфер, и ты мне, как дочь, и потому я не дам тебе Резу в мужья.
Сусанна потянулась вниз и сумела опуститься на колени.
— Просто оставь мне его, какой он есть, — она обвила колени фараона дрожащими руками, — и я сама решу, подходит мне такой муж или нет. Если Резе вновь будет шестнадцать, мне даже легче будет понять его.
— Я уже ответил — нет, — прогремел над ней ответ фараона. — Первое нет — я лучше тебя знаю, что он тебе не подходит, потому и прошу не скорбеть, а второе нет — я не могу оставить ему жизнь. Это не в моей власти.
— Ты просил за меня перед Осирисом, — она припала губами к держащей её руке и тут же отшатнулась: с такой же болью губы приклеивались зимой к качелям! — Попроси и за Резу! — продолжала она, глотая слёзы. — Без него я не вернула бы тебе Нен-Нуфер. Где же божественная справедливость? Где же божественное равновесие?
Железные губы искривила улыбка.
— А в тебе осталось что-то от души Нен-Нуфер. Я отвечу тебе, где они: в том, чтобы соединять подобное с подобным. Реза — тьма, а ты — свет. Вместе вы — затмение, ведущее к хаосу. Не плачь по нему. Возрадуйся своей свободе. И его. Наконец-то он обретёт покой.
Сусанне пришлось разжать горящие пальцы, и фараон тут же отступил от неё:
— Оставайся с миром, мой прекрасный лотос.
— Нет! — Сусанна стрелой метнулась к нему и, превозмогая боль, удержала запястья, чувствуя, как под чужой кожей замирает пульс. — Верни кольцо! Верни мне мужа!
Глаза фараона вновь вспыхнули, и Сусанна отдёрнула руки, но тут же вернула их обратно, но уже не она, а её тащили к выходу. За пологом оказалось пусто, хотя там должны были находиться Махмуд с сыном. Фараон остановился у самого борта и выдернул руки. Только Сусанна не успела протереть обожжённые пальцы. Фараон махнул рукой, и кольцо с именем Резы поглотила Великая Река.
— Нет! — Сусанна упала на колени и потянулась к воде. — Нет…
— Да, — фараон опустился на колени подле неё и указал на тёмную, серебрящуюся от света луны, воду. — Да, ты можешь достать его. Оно лежит на берегу реки в царстве мёртвых. Ступай туда и возьми его, раз оно тебе нужно. Там же спроси, как пройти к храму Пта. Тебя проводят к Пентауру, и тот прочитает над кольцом заклинание, чтобы вернуть Резе здоровье. И ты должна успеть вернуться до рассвета. Иначе Реза умрёт, да и ты сама утонешь в этой реке.
Сусанна отвела взгляд от воды. Лицо фараона больше не казалось железным. Оно вновь стало живым.
— Я не умею плавать. Ты же знаешь.
Реза пообещал искупать её в реке. Вот и купает. Замечательный спектакль. И глаза больше не светятся. Да и не светились небось. Он умеет убеждать, явно умеет. А она повелась, как дура. Блин… Пора бы привыкнуть к его экстравагантному поведению. Ничего. Может и стоит прыгнуть и утопиться, как булгаковская Маргарита, не вынеся позора. Кто бы рот вовремя заткнул. Пусть даже поцелуем… Да не нужны ему твои поцелуи! Ему нужна твоя игра! Ты его развлечение!