Ти опередила его на два шага и прошла мимо следующей двери, не останавливаясь. Как же давно он не был на женской половине дворца, а ведь когда они с Сети мальчишками играли здесь в прятки, дворец не казался таким огромным. Ти сама откинула ему занавеску и замерла в нерешительности. Фараон глянул ей через плечо и велел уходить. Слёзы Хемет высохли быстро, раз у неё хватило времени высыпать на циновку груду самоцветов.
— Опусти зеркало. Иначе я не перешагну твоего порога.
Однако зеркало осталось в руках Хемет, как и кисть, которую она тут же поднесла к ненакрашенному глазу.
— У меня прекрасная память, — продолжил фараон достаточно резко, — но недолгое терпение, потому даже тебе не стоит испытывать его.
— Тогда говори, зачем пожаловал, и уходи.
— Я пришёл попросить тебя разделить со мной завтрак.
— Пять лет ты спокойно завтракал без меня, и нынешний день ничем не отличается от предыдущих. А коли тебе скучно, вели отнести подносы в покои царицы, она будет рада увидеть тебя.
Хемет опустила кисть с зелёной краской и подняла другую с чёрной.
— А ты не рада?
— Я научилась жить без тебя и не хочу ничего менять.
Хемет отвернулась от него вместе с зеркалом, и фараон почувствовал, как у него затряслось веко.
— Прости меня, — слова сами сорвались с губ. — Я был жесток.
— Твои извинения запоздали. Женщины не ждут так долго.
— Я знаю. Если ты не хочешь завтракать со мной, то отобедай завтра, потому что за моим столом будет тот, кого ты жаждешь видеть.
Хемет вскочила со стула и опрокинула его.
— Райя во дворце!
— Нет! — отрезал фараон. — Но завтра утром я велю привести его и буду с ним весь день. Только у него теперь нет времени собирать твои самоцветы, так что приходи к пруду, и коли он пожелает, то будущим утром принесёт к тебе свой завтрак.
Хемет метнулась к нему и поймала губами руку, но фараон не сумел разжать кулак, чтобы прикоснуться к её волосам.
— Меня забрали у матери раньше, и никогда ни словом, ни жестом не упрекнула она в том моего отца.
Хемет отступила, но не подняла головы.
— Ты принадлежал отцу по праву наследника, но у меня ты забрал сына, чтобы он развлекал твою Асенат. И в том твоя жестокость.
Теперь он сумел протянуть к ней руку. Пальцы мягко коснулись подбородка, и Хемет пришлось взглянуть фараону в глаза.
— Сети избрал для дочери прекрасного учителя, который способен дать моему сыну много больше, чем может усвоить его дочь.
Яркие губы Хемет дрогнули.
— С каких это пор жрица Хатор вдруг превратилась в мужчину?
— Потому что она умнее многих мужчин. Те способны вбить знания лишь палками, и потому наш сын ничему у них не научился, а с ней он кроток и покорен. Я велю ему принести написанные им свитки, и сама убедишься в правоте моего выбора.
Хемет продолжала ухмыляться.
— Если только в выборе Сети. Ты не умеешь выбирать женщин.
— В своей жизни я выбрал лишь одну женщину. Я выбрал тебя и никогда не пожалею о своём выборе.
— Меня выбрал твой отец, а ты нагло украл меня у него. Гляди, чтобы твой сын не пошёл по твоим стопам.
— Сколько же в тебе злости! — фараон отдёрнул руку и вновь сжал пальцы в кулак. — Наш сын ещё слишком мал, но я не подумаю стоять у него на пути, если Бастет зажжёт между ним и Асенат священный огонь, как отпустил тебя мой отец.
— Я была одной из многих, и за год, что я прожила во дворце его невестой, он ни разу не зашёл ко мне, да и с трудом вспомнил, кто я, когда ему сообщили про тебя. А Асенат твоя единственная женщина. Будь я тобой, я бы не тянула со свадьбой.
Фараон только сильнее сжал кулак.
— Райя не вернётся под твоё крыло, женщина. Смирись с этим, но ты будешь гордиться им, я обещаю, потому что Великая Хатор взяла его под своё покровительство.
— Спроси у Ти! — вскричала Хемет, отшатнувшись от фараона. — Попроси её открыть тебе своё лицо, и ты узнаешь, что такое гнев Хатор! Я не хочу, чтобы мой сын близко подходил к её жрицам!
Она схватила его за браслеты и упала к ногам, и фараон еле сумел высвободиться из её цепких рук.
— Я жду тебя завтра у пруда, но не смей даже заговаривать с Райей. Теперь он мой, и я не потерплю, чтобы вы, женщины, смущали его своими речами. Забудь про обещанный завтрак. Довольно с тебя будет, что ты обнимешь его за обедом!
Он вырвал подол, за который Хемет успела схватиться, и чуть ли не бегом помчался с женской половины. В саду он остановился и присел на скамейку. Сзади ту же подступили девушки с опахалами, и он с радостью ощутил на лице прохладу. Как вовремя он забрал из этого гадючника сына, и пусть его нога в будущем не ступит дальше покоев Асенат. И вдруг он заслышал шелест песка и обернулся на мгновение: к нему спешила Никотриса, но он успел подняться со скамейки и обратить к ней спину раньше, чем их взгляды встретились. С него довольно нынче двух дворцовых женщин, и он лично сообщит сыну про завтрашний день, чтобы увидеть ту, кто не похожа ни на одну из них…»
— Ты спишь или читать дальше?
Сусанна приоткрыла глаза и кивнула, то ли соглашаясь на сон, то ли прося продолжения.
— Давай ты будешь спать, а?
Она вновь кивнула, но Реза не поднялся с кровати, он вновь зашуршал бумагой и продолжил чтение.
«Вода в пруду дрожала от падающих камушков. Только нынче швыряли камни не дети. Их вообще не было в саду. Это Сети с дрожащими на спине капельками воды расшвыривал сооружённую из камушков, должно быть, детьми пирамидку, а Нен-Нуфер в мокром от брызг платье, плела подле него гирлянду из лотосов, которые он явно только что вытащил для неё из пруда. Они говорили так тихо, что фараон, сколько ни напрягал слух, не мог уловить и звука, но взрыв звонкого смеха подстегнул его, как подстёгивает коня хороший удар кнутом. Его слова вызывали в Нен-Нуфер лишь слёзы, и он впервые услышал, как жрица Хатор смеётся. Сейчас, без украшений, в простом платье, она вновь походила на невольницу, какой он впервые увидел её. Он вспомнил, как спускался в гробницу отца с невесомым телом в руках, чтобы вымолить для неё жизнь, и когда Нен-Нуфер, продолжая смеяться, накинула гирлянду на шею Сети, фараон схватил камень, и тот просвистел над их головами и с большим всплеском пошёл ко дну.
Сети обернулся с явным намерением отругать царевича, и слова действительно сорвались с его уст — быть может, те, что он успел заготовить для озорника:
— Райя, ты ополоумел?!
— Я же не попал в тебя!
Услышав голос фараона, Нен-Нуфер хотела вскочить, но поскользнулась и вместе с Сети, пытавшимся удержать её, оказалась в воде.
— А ты метил? — прорычал тот в ответ, смахивая с платья девушки тину.
— Стоило бы, чтобы кто-то не забывал своего предназначения!
— Ты кого обвиняешь сейчас и в чём?
Сети с вызовом сжимал кулаки, и фараон машинально потянулся к висящему за поясом кнуту.
— Давай! — подбодрил его Сети. — Тогда почтенный Амени точно узнает природу раны твоего сына и перестанет верить в том, что это я ненарочно задел Райю, стегая лошадь!
— Амени? — рука фараона упала вдоль тела.
— Амени сейчас в доме беседует с Асенат и царевичем. Вчера он прислал мне записку с просьбой навестить Нен-Нуфер, и я не разгадал жреческой хитрости — на самом деле Амени решил убедиться в успехах детей. И, как видишь, слов собственной воспитанницы ему оказалось мало.
— Не тревожься, благородный Сети, — Нен-Нуфер осторожно поправила почти свалившуюся с его шеи гирлянду из лотосов. — Он не доверял и Пентауру, но я никогда не догадывалась, что Амени проверяет мои знания, и сейчас я уверена и в твоей дочери, и в твоём сыне, — Нен-Нуфер подняла глаза на фараона, — как был уверен во мне Пентаур.
Она нагнулась и выжала подол, в мокром платье став тоньше стебля лотоса. Фараон перехватил взгляд Сети, который так же покоился на девушке, и сжал кулаки.
— Прикажи ей есть! — От резкости в голосе брата фараон вздрогнул. — Её шея не в силах вскоре будет удержать на голове даже лотос, не говоря уже про парик.
— Смотри чтоб твоя шея не переломилась под тяжестью ожерелья! — не сдержался фараон.