Договорились, что, сделав уроки, мы в двадцать два ноль-ноль тайно — точно как у Гайдара — выскальзываем из дома и собираемся у ворот бабки Натальи. Андрея Никитенко мы обязали принести фонарь. Темно ведь будет...
— Провели собрание, Ваше Бюрократие?— спросил Акрам, хлопнув меня дома по плечу. А я ведь думал, что он уже и забыл о нашем разговоре.
—Провели, Ваше Издевательство! — обиженно буркнул я.
—И что же решили?
—Решили принять меры.
—Ага!— подхватил Акрам.— Все ясно. Небось, и протокол вели? Представляю, что вы в него записали —«Об изыскании возможности оказания содействия бабке
Наталье в деле съема плодов — в дальнейшем именуемых урюком — во избежание поедания последних хищниками отряда воробьиных» — так, что ли?— Акрам захохотал.
Я обиженно уткнулся в тетрадь.
—Завтра узнаешь,— проворчал я.— Потерпи.
—Что ж, потерпим,— согласился Акрам.
В половине десятого я сослался на усталость и объявил всем, что иду спать. Плотно закрыв дверь, я осторожно вылез в окно и побежал к месту встречи.
Скоро все заговорщики собрались, кроме Андрея.
—Вечно у него что-нибудь!..— ворчал Сервер.
И тут мы увидели Андрея. Он бежал изо всех сил. Запыхавшись, он подбежал к нам и показал... красный фотофонарь, который используют при печатании карточек, чтобы несколько разогнать темень и при этом не засветить чувствительную бумагу.
—Это еще что?— изумились мы.
Андрей виновато залепетал:
—Я не виноват... Софит перегорел... Вот, решил хоть это захватить.
—Надейся на тебя...— рассердился я.— С твоим фонарем далеко не уедешь... В смысле — ничего не увидишь. Знал бы — хоть спички захватил.
Делать было нечего. Мы осторожно ступили во двор бабки Натальи. Бархатные сумерки плотно окутывали садик. Сквозь ветки деревьев зияли звезды — казалось, это они, а не урюк, оттягивают сейчас ветки деревьев. Я представил себе, как лезу по длинной-предлинной лестнице и наконец долезаю до спелых звезд, срываю их и складываю в корзину...
Мои мысли прервал довольно ощутимый удар локтем Андрея:
— Слышь, лестницу ищи, а я к колодцу пошел. Фонарь надо включить — у колодца розетка есть.
—Вот и включи — сразу лестница найдется,— прошептал я.
—Тогда давай искать вместе.
Наконец мы наткнулись на сруб, Андрей включил переносной шнур и мы потянули его к деревьям. Хватило в самый раз. Андрей торжествовал:
—Я же говорил.
—Погоди радоваться,— остановил я его.— Включай свой фонарь.
Фотофонарь затеплился красной тусклотой.
—М-да!—вздохнул я.— С таким прожектором только урюк собирать.
—Его выше поднять надо,— сказал Андрей.— Где лестница? Давайте так — вы урюк собираете, а я вам свечу. Идет?
Мы расстелили под урючиной тряпки и приставили к стволу лестницу.
—Полезли, — шепнул я. — Я лезу первым, а ты, Андрей, следом за мной — светить будешь.
—А мы? — спросил Сервер.
—По очереди,— ответил я.— Все равно ничего не видно.
Мы с Андреем поднялись к самой, казалось бы, перспективной ветке. Я повесил ведро на сучок и огляделся. Ни одного урюка я не увидел:
—Вот черт!— заругался я.— Или воробьи уже слопали весь урюк, или твой фонарь имеет свойство освещать всё, кроме урюка.
Делать было нечего... Мы приставили лестницу ко второму дереву.
—Можно, я полезу?— с горячностью предложил Сервер. — У меня глаза, как у кошки.
—Ладно, лезь,— согласился я и потянулся к фонарю.— Давай, теперь моя очередь держать эту штуковину.
Андрей отдал мне фонарь и мы с Сервером полезли.
—Ну, что видят твои глаза?— спросил я, когда и сам увидел, что урюка нет и на этом дереве.
—Ничего не понимаю...— растерянно произнес Сервер.— Пусто, как в брюхе голодного циклопа.
—А ты потряси,— посоветовал снизу Андрей.— Если есть — вниз попадают.
Сервер вздохнул, крепко взялся обеими руками за самую толстую ветку и дернулся всем туловищем. Ветка вздрогнула и заходила вверх - вниз. Зашуршали листья, но урюкового дождя мы не услыхали.
—Тише ты, — испугался я. — Только бабку разбудим.
—А ты уверен, что урюк... был?— засомневался Сервер.
Я вспыхнул:
—А ты уверен, что у твоих родителей есть сын по имени Сервер?
Мамбетов вздохнул:
—Куда же он тогда делся?
—Воробьи съели — ясно куда!— сокрушенно сказал я.— Будут они ждать, пока мы соберемся проявлять активную жизненную позицию.
—Не ехидничай!— прервал меня Сервер.— Остается два дела — сделать из сегодняшней ночи вывод на будущую весну и...
—И топать по домам!— заключил я.— Андрей, отключай свою коптилку.
Я влез через окно в свою комнату, как вдруг в темноте раздался голос Акрама:
— Как работалось, братишка? Собрали урюк?
И вслед за этим ярко вспыхнула настольная лампа.
—Я вздрогнул. Вот ведь мудрый! Узнал все-таки, что я уходил. И даже догадался — куда...
— А ты проницательный,— хмуро сказал я.— Только поздно мы собрались — воробьи там до нас поработали на совесть.
Акрам неожиданно для меня сказал:
—А вот Костя и Замира думают иначе!
— Это в каком смысле?— насторожился я.
—В самом хорошем... Прослышав, что вы собираетесь снова заседать, вместо того, чтобы взять ноги в руки и поскорее мотать к бабке Наталье, я встретил
после уроков Костю с Замирой и попросил их помочь мне...
—Так это вы собрали весь урюк?!
—Смышленый ты,— усмехнулся Акрам. —Так, да не совсем... Просто они были в восторге от того, как вы сконфузитесь, обнаружив, что уже все сделано до вас. Они рассказали мне, как ты группу свою агитировал, чтобы в ночное пойти, и мы решили вас опередить.
—А воробьи?— растерянно протянул я.
—Не без воробьев — много они урюка побить успели. Но все равно шесть ведер мы собрали... Это еще не все,— продолжал Акрам.— Бабка Наталья завтра
ждет вас снова — я сказал ей, что вы хотите косточки из урюка вынуть и по крыше его разложить — отличная будет на зиму курага. Не возражаете?..
—Я... нет... всегда готов!
—Вот именно!— остановил меня Акрам.— Во-первых, не надо всегда — надо когда надо. А, во-вторых, не надо ночью — можно и днем. Добра бояться не надо, а значит и прятаться незачем.
—Один ноль в твою пользу!— вздохнул я.
—Не в мою,— возразил брат.— В пользу личного примера.
Что и говорить, Акрам здорово обставил нас, бросив якорь в урюковом саду... Наутро, придя в школу, я не смел поднять глаза на участников нашей ночной экспедиции. Зато Костя с Замирой ходили петухами. Я долго терпел, но наконец не выдержал и подошел к Косте:
—Зря фасонишь, между прочим! Уж твоей заслуги и на грош нет. Это все Акрам затеял.
—Ты об урюке?— небрежно спросил Костя.— Так вот что я тебе скажу: брат у тебя — кошки ловчее, настоящий моряк. Он по деревьям, как по корабельным трапам и реям птицей порхал, мы за ним едва поспевали. Удовольствие смотреть, как человек работает.
—Ну и что же?..— прервал я его излияния.— Так все и будешь удовольствие от чужой работы получать?
—Я тоже работал,— надулся Костя.
—Хватит об этом. А вот как же с Рафаэлькой будет — с внуком Ханифы-апы? Небось, ждете, когда он женится или в институт поступит? Ведь еще на сборе говорили, что надо бы помочь Ханифе-апе отводить внука в детсад.
—Она нам не доверяет.
—Пойдем к ней вместе и уговорим доверять.
Костя вздохнул — похоже, его мало радовала хлопотная перспектива — стать человеком, которому доверяют.
—Пойдем,— уныло согласился он.
К Ханифе-апе мы пошли в воскресенье утром. Она возилась во дворе с коровой. Тугая струя молока дзинькала о дно подойника.
—Ханифа-апа,— начал я.— Вы почему Рафаэльку тимуровцам не доверяете? Они обижаются.
Корова косила на меня красноватым глазом. Глаз на черной корове был как яичница на скороводе — разве что не шкворчал. «У, злюка», — подумал я про корову.