—А что сделаешь? Возле каждого холма злую собаку не пропишешь.
—Злую не надо,— согласился я.— Злая и сама цветы в клочья изорвет.
—По-моему,— сказал Фархад,— надо сначала походить да посмотреть — что к чему. Глядишь, и придумаем...
И, оседлав велосипеды, мы поехали к холмам и поразились тому, как много горожан возвращаются отсюда домой с охапками цветов. Это, и впрямь, были целые снопы. Мы остановили парня с девушкой, которые несли букет толщиной с бочонок тетки Марьям, и спросили:
—Не подскажете, где Лысая гора?
—Вам какая?— сощурилась девушка.
—Лысая,— повторил я.
—Так их тут много — Лысых... Какая именно?
—Любую покажите.
—Да зачем она вам?— тряхнула косой девушка.— Если вы за цветами, то лучше идите во-он туда. Там еще есть. А с Лысой что возьмете? Лысая — она и есть лысая. Вот, кстати, мы с нее последние цветы собрали,— кивнула она на бочонок.
—Все равно покажите,— упрямо повторил я.— Мы туда по другому вопросу.
—Пожалуйста, — рассмеялась девушка. — Езжайте прямо. Вы ее сами узнаете — лысина на солнышке так и блестит.
Да, мы узнали ее сами. Горка была истоптана тысячью подошв и каблуков, травы нещадно помяты и обломаны. Мы молча стояли у подножия, оглядывая жуткое разорение на склонах.
—И точно — Лысая! — сокрушенно кивнул я. — Верное имя придумано, лучше не сказать. И никакой, оказывается, нет у нее тайны.
—А я б...— разволновался Сервер,— волосы на голове у тех, кто здесь орудовал — вот так же пообрывал бы!
—Мы их только что видели!— насмешливо сказал я.— Что ж не пообрывал?
—Это кто же?— опешил Сервер.
—Да парень с девушкой, что нам сюда дорогу показали. Какую шикарную косу упустил. С нее бы и начал!— я укоризненно покачал головой, а Сервер, явно не распознав иронии в моих словах, стал растерянно оправдываться:
—Знаешь... Как-то в голову не пришло, что они тоже вредители. Такие симпатичные ребята. Иди — догадайся...
Фархад кивнул:
—Самое обидное, что они и сами не подозревают об этом. Скажи им, что гору убили,— всерьез обидятся. Наверное считают, что ужасно любят природу, жить без нее не могут.
Мы стояли у разоренной горы и были в отчаянии от своей полнейшей беспомощности. Ах, если бы мы могли положить все эти горы в необозримый сейф, запереть на замок, а ключ сдать в аптекоуправление усатому дядечке!
Домой возвращались молча. И уже у самого дома я сказал Андрею:
—Готовь фотоаппараты — есть идея!
— А что фотографировать будем? Вредителей? Браконьеров? Или, может, цветущие горы — чтобы вместо лекарств вручать больным виды на травы?
—Пленки на всех вредителей не хватит,— сказал я. — Есть другая идея. Так принесешь, что ли, завтра?
—Мне не жалко.
Мой план был прост. Следующий день ушел у нас на дежурство в аптеках. Мы дожидались всех, кто приходил сюда за лекарственными травами, объясняли им свою задумку, и тех из них, кто соглашался,— фотографировали вместе с рецептом. Вечером мы пошли в андрейкину фотолабораторию — проявлять пленку и печатать фотокарточки. Снимки удались на славу — во всяком случае, лица и рецепты были внятно видны. А это нам и требовалось.
Заведующий поселковой аптекой понял нас с полуслова. Он развил бурную деятельность — хрипло доказывал по телефону кому-то высокому, что будет жаловаться еще выше, вызывал подчиненных и отдавал распоряжения. Зато после обеда во двор аптеки вкатила машина, увидев которую из окна он облегченно кивнул нам:
—Ваша прибыла... Разгружайте!
Машина была доверху полна брусками, фанерой, ватманом. И все мы превратились в столяров. Перво-наперво мы делали щиты, а попросту говоря — прибивали к каждому листу фанеры ножки, а затем прикрепляли к фанере кнопками лист ватмана. Следующий день ушел у нас на два дела: я с Сервером и Фархадом занялся раскраской щитов, а остальные отправились к Андрею печатать несметное число фотографий. На каждом щите мы написали: «Остановись и прочти! Только ты можешь нам помочь!» Всю остальную площадь мы заклеивали десятками фотографий неудачливых посетителей аптеки, так и не получивших заветных трав. Внизу шел такой текст от имени «больных»: «В аптеке всем нам отказали. Трав нет. А ты спасешь нас, если не будешь делать гору Лысой!»
Подпись под щитами была такой: «Твои родные и друзья, а может, и ты сам».
Потом мы погрузили щиты (а их получилось больше сорока) на грузовик и повезли устанавливать там, где еще можно было хоть что-то спасти... Через три дня, в воскресенье, мы вновь приехали на велосипедах к городской окраине. Как и раньше, в город возвращались после загородных прогулок по живописным окрестностям толпы народу. И только одно отличало эти толпы от прежних — мало кто нес букеты и веники, мало кто воровато озирался, как это бывало прежде. И все улыбались друг другу, как будто были родными или просто знакомыми. Мы и сами скоро не выдержали и стали отвечать на улыбки. А Сервер сказал так:
— Лично нам эти целебные травы, думаю, не понадобятся. Улыбка — неделю жизни сберегает. А мы сегодня на сто лет вперед наулыбались.
И тут на меня свалилась новость, к которой, впрочем, нужно было исподволь готовиться: Айгуль и Алишер объявили о своей свадьбе. Мы послали телеграммы — бабушке и Акраму. Акрам, конечно же, не смог приехать. А вот бабушка не заставила ждать себя и скоро прибыла.
Выйдя из автобуса, бабушка широко разметала руки для предстоящих тесных объятий и, уже не смыкая их, так и шла метров двести, пока в эти крепкие тиски не угодили так же спешащие ей навстречу мама, папа, Айгуль и я. Смычка продолжалась долго, я не стал ей мешать и побежал к ребятам — Фархад, Сервер, Васька, Юра и Андрей уже возились в нашем дворе, сооружая из досок, на первый взгляд, нечто непонятное — деревянный тротуар вдоль всего двора.
—Это что у вас?— удивилась бабушка, подойдя к нам.
Фархад нехотя оторвался от молотка.
—Столы делаем,— объяснил он.— Гостей ведь сотни две наберется.
—А почему столы лежат на земле?— удивилась бабушка.
—Так ведь это еще не столы, а только крышки на них. Погодите, еще и столбы будем вкапывать, а уже к ним крышки эти прикрепим. Не волнуйтесь, бабушка, будет полный порядок.
—Ловко!— восхитилась бабушка.— Кто придумал?
Сервер улыбнулся:
—У нас есть главный архитектор! Васька Кулаков. Он у нас молоток!
—Кстати, о молотке, — встрепенулся Васька и протянул мне молоток.— Держи-ка лучше вот эту штуковину и к делу подключайся. Шибко долго гуляешь по двору — сразу видно, что оторвался от коллектива. И вообще, у чьей сестры свадьба — у нашей или у твоей?
Еще долго наши молотки яростно топили гвозди в досках. А председателем приемной комиссии стала бабушка. Это получилось само собой. Она придирчиво оглядывала гигантскую нашу работу, охала, вздыхала, а потом подошла к автору проекта столов — Ваське Кулакову, уважительно оглядела его и спросила:
—Ну, а внучек мой, ягненочек мой бесценный Володечка, хорошо помогал вам?;
—Помогал, конечно!— кивнул Васька.
Бабушка помолчала, помялась, как бы не решаясь попросить о чем-то. Лучше бы, так и не решилась. Потому что, набравшись духу, она сказала:
—Только вы его не очень загружайте работой, слабенький он у меня, худенький. Еще надорвется... Вот и Сергей с Рубеном его у меня прошлым летом чуть до беды не довели. Вырядили Володьку пугалом огородным, он ведь и в милицию угодил... Так что
смотрите у меня!— погрозила пальцем бабушка.
Васька испуганно кивнул — хорошо, мол, не будем загружать ягненка. А я готов был провалиться сквозь землю. Да что там провалиться — продолжая движение, не сбавляя скорости, преодолеть капкан гравитации и через какую-нибудь — хоть самую завалящую черную дыру добраться до соседней дружественной галактики и только там прийти в себя от стыда и обиды.