— Вы так похожи на него, месье. С каждым днем вы все больше становитесь похожи на него, во многих отношениях.
Синклер повернулся, чтобы ответить своему могучему слуге, Ролану. Для такого крупного мужчины он был необычайно ловок, и часто казалось, будто он возникает из воздуха.
— Это хорошо? — криво усмехнувшись, спросил Беранже.
— Конечно. Месье Алистер был прекрасным человеком, все деревенские любили его. И мой отец, и я.
Синклер кивнул, слегка улыбнувшись. Конечно, Ролан будет так говорить. Гигант-француз был истинным сыном Лангедока. Его отец происходил из местной семьи с корнями, глубоко уходящими в местную пронизанную легендами почву, и в свое время служил дворецким в замке Алистера. Ролан вырос в замке и понимал семью Синклеров и их странную одержимость. Когда его отец внезапно умер, Ролан пошел по его стопам и стал смотрителем «Ch teau des Pommes Bleues». Он был одним из немногих людей на земле, кому Беранже Синклер доверял.
— С вашего позволения, мы работали в зале и услышали ваш голос — я и Жан-Клод. Мы услышали, как вы произносите слова пророчества. — Он вопросительно посмотрел на Синклера. — Что-то не так?
Синклер пересек комнату и подошел к огромному письменному столу из красного дерева, который выделялся на фоне дальней стены.
— Нет, Ролан. Все так. На самом деле, я думаю, что наконец-то все может стать на свои места.
Он поднял со стола книгу в твердом переплете и показал слуге обложку. Это была документальная книга в современном оформлении под громким названием: «Ее история». Подзаголовок гласил: «В защиту наиболее ненавидимых героинь истории».
Ролан озадаченно посмотрел на книгу.
— Не понимаю.
— Нет, нет. Переверни ее. Посмотри сюда. Посмотри на нее.
Ролан перевернул книгу и обнаружил на задней стороне обложки фотографию автора с надписью «Автор Морин Паскаль».
Автором была привлекательная рыжеволосая женщина лет тридцати с небольшим. Она позировала для фотографии, положив руки на стул перед собой. Синклер провел рукой по обложке, остановившись на руках автора. На безымянном пальце правой руки виднелось маленькое, но все же заметное древнее медное кольцо из Иерусалима с характерным узором из планет.
Ролан, вздрогнув, отвернулся от книги.
— Sacre Bleu1.
— Вот именно, — ответил Синклер. — Или, что более точно, Sacre rouge.
Их разговор был прерван появлением в дверях третьего человека. Жан-Клод де ла Мот, один из немногих избранных, входивших в круг доверенных лиц Синих Яблок, вопросительно посмотрел на своих товарищей.
— Что случилось?
Синклер жестом пригласил Жан-Клода войти.
— Пока ничего. Но взгляни и скажи, что ты об этом думаешь.
Ролан протянул Жан-Клоду книгу и показал на кольцо на руке автора.
Жан-Клод достал из кармана очки для чтения и минуту внимательно изучал фотографию, прежде чем почти шепотом спросить:
— L’attendue? Долгожданная?
Синклер тихо засмеялся:
— Да, друзья мои. Я думаю, мы нашли нашу Пастушку.
…Я знаю Петра с тех пор, как себя помню, ибо отцы наши дружили, а он был очень близок с моим братом. Храм в Капернауме стоял рядом с домом Симона-Петра, и, будучи детьми, мы часто посещали это место. Я помню, как мы играли там, на берегу. Я была намного младше мальчиков и часто играла одна, но до сих пор в ушах моих звучит их радостный смех, когда они в шутку боролись друг с другом.
Петр всегда был самым серьезным из мальчиков, а его брат Андрей — более беззаботным. И все же веселье переполняю их. Петр и Андрей полностью утратили эту жизнерадостность, когда Иса покинул нас, и мало терпения имели к тем из нас, кто цеплялся за эту радость бытия, чтобы выжить.
Петр, как и мой брат, воспринимал семейные обязанности очень серьезно, и, достигнув зрелости, обратил это чувство ответственности к учениям Пути. Он обладал силой и целеустремленностью, не имеющих себе равных, разве что у самих учителей — вот почему ему так верши. И все же сколько Иса учил его, столько Петр сражался со своей собственной природой более яростно, чем большинство людей могло бы представить. Он пожертвовал больше, чем все остальные, чтобы следовать Пути, как учили нас — это потребовало от него большего самоотречения, больших внутренних изменений. Вряд ли Петра поймут правильно, и есть те, кто желает ему зла. Но не я.
Я любила Петра и доверяла ему. Я даже доверила ему своего старшего сына.