В те ранние дни глубокая пропасть пролегла между теми, кто следовал за Иоанном, и теми, кто останется верен Исе. Назарейский образ мышления возник как дух любви и прощения и был доступен каждому, кто решил принять его. Философия Иоанна была совсем другой, опираясь на суровое наказание и строгие правила закона. Иса и назареи приветливо встречали и почитали женщин, а последователи Иоанна их поносили. Иоанн всегда презрительно относился к женщинам, и его изображение Марии и Саломеи как блудниц вавилонских укрепило представление о женщинах как о низших существах.
Неточные и несправедливы портреты превратили Марию в кающуюся грешницу, а Саломею — в порочную шлюху. Последователи Иоанна раздували эти искры несправедливости, разжигая пламя, которое будет пылать на протяжении нескольких тысячелетий.
Иса Назарей, царевич из дома Давидова, собирался изменить общественное отношение к оклеветанной и недавно овдовевшей царевне. Он, более чем кто-либо другой, знал, что эта добрая и добродетельная женщина пострадала от ужасной несправедливости. Она и сейчас была дочерью Вениамина. В ее жилах все еще текла царская кровь, ее сердце все еще было чистым, и он все еще любил ее.
Лазарь был ошеломлен, когда Сын Льва появился в дверях, совершенно один, без своих спутников.
— Я пришел повидать Марию и ребенка, — сказал он просто.
Запинаясь, Лазарь позвал Марфу и пригласил Ису войти. Марфа вошла в комнату и даже не попыталась скрыть ни своего удивления, ни своей радости. Она давно симпатизировала назареям, несмотря на свое более консервативное семейное окружение, всегда любила и уважала Ису.
— Я приведу Марию с ребенком, — сказала Марфа и поспешила выйти из комнаты.
Когда они остались одни, Лазарь снова попытался заговорить:
— Иешуа, мне за многое нужно попросить прощения…
Иса поднял руку.
— Мир, Лазарь. Я всегда знал, что ты не сделаешь ничего, что в сердце своем не считаешь правильным и справедливым. Ты вереи себе и верен своему Господу. Поэтому тебе нет нужды извиняться передо мной или перед кем-нибудь еще.
Лазарь почувствовал огромное облегчение. Он давно сокрушался о разрыве помолвки между Исой и своей сестрой, что обернулось таким несчастьем для Марии. Но он не успел сказать это, потому что маленький Иоанн-Иосиф громким ревом объявил о своем появлении в комнате.
Иса повернулся, чтобы улыбнуться Марии и ее младенцу. Он протянул руку к ребенку, лицо которого покраснело от крика.
— Он такой же красивый, как его мать, и такой же упрямый, как его отец, — засмеялся Иса, беря ребенка на руки. При первом прикосновении руки Исы Иоанн-Иосиф прекратил плакать. Малыш успокоился, с большим интересом смотря на новую фигуру. Маленький Иоанн счастливо заагукал, когда Иса нежно покачал его на руках.
— Ты ему нравишься, — сказала Мария, внезапно оробевшая в присутствии этого человека, который становился легендой среди народа.
Иса серьезно посмотрел на Марию.
— Я надеюсь на это. — Он посмотрел на Лазаря. — Лазарь, дорогой брат. Мне надо поговорить с Марией наедине по очень важному вопросу. Она — вдова, и мне можно поговорить прямо с ней.
— Конечно, — пробормотал Лазарь и поторопился выйти из комнаты.
Иса, все еще держа на руках маленького Иоанна, жестом пригласил Марию сесть. Короткую, счастливую минуту они сидели вместе, молча, а малыш продолжал агукать Исе и хватать его за волосы, длинные по назарейскому обычаю.
— Мария, мне надо кое-что у тебя спросить.
Она спокойно кивнула, не зная точно, что происходит, но ощущая полное блаженство оттого, что снова находится рядом с ним. Присутствие Исы было бальзамом для ее опустошенной души.
— Тебе многое пришлось вынести, потому что ты верила в меня и в Путь. Я хочу исправить несправедливость в отношении тебя и этого ребенка. Мария, я хотел бы, чтобы ты стала моей женой и разрешила мне вырастить сына Иоанна как своего собственного.
Мария окаменела. Правильно ли она его расслышала? Конечно, этого не может быть.
— Иса, я не знаю, что сказать. — Она минуту помолчала, собираясь с мыслями, которые проносились в ее ошарашенной голове. — Я всю жизнь мечтала, что выйду за тебя замуж. И когда этого не произошло… Я даже не позволяла себе снова мечтать об этом. Но я не могу разрешить тебе так поступить. Я бы запятнала тебя и твою миссию. Есть слишком много людей, которые обвиняют меня в смерти Иоанна, людей, которые ненавидят меня и называют меня грешницей.