Синклер продолжал:
— Власти чувствуют, что, учитывая все неприятные обстоятельства, сопровождавшие исчезновение американца — и, почти наверняка, его убийство — Гильдия Праведных должна на какое-то время залечь на дно. Жан-Клод прячется где-то в Париже, а их лидер, англичанин, как мы подозреваем, вернулся в Англию. Я не думаю, что они побеспокоят нас в ближайшем будущем. По крайней мере, я на это надеюсь.
Морин внезапно взглянула на Тамми:
— Твоя очередь, — сказала она. — Ты мне тоже не все рассказала. Мне пришлось достаточно долго разгадывать загадки, но теперь я хочу узнать то, что осталось. И мне бы также хотелось знать, что происходит между вами двумя, — сказала она, показывая на Тамми и Ролана, стоявшими очень близко друг к другу.
Тамми рассмеялась своим раскатистым смехом:
— Хорошо, ты знаешь, как мы здесь любим прятать что-нибудь на открытом месте, — сказала она. — Как меня зовут?
Морин нахмурилась. Что она упустила?
— Тамми. — А потом ее настигла мысль: — Тамара. Фамарь. Боже мой, я — идиотка.
— Нет, вовсе нет, — сказала Тамми, продолжая смеяться. — Но меня назвали в честь дочери Магдалины. И у меня есть сестра, которую зовут Сара.
— Но ты говорила мне, что родилась в Голливуде! Или это тоже была ложь?
— Нет, не ложь. И «ложь» — такое грубое слово. Я родилась и выросла в Калифорнии. Мои предки по материнской линии были окситанцами и принимали большое участие в делах Общества. Но моя мать, которая родилась здесь, в Лангедоке, переехала в Лос-Анджелес, чтобы работать художником по костюмам после того, как попала в кино благодаря своей дружбе с французским художником и режиссером Жаном Кокто — еще одним членом Общества. Она встретила моего отца — американца, и осталась там. Ее мать приехала, чтобы жить с нами, когда я была ребенком. Нет нужды говорить, что я находилась под очень большим влиянием моей бабушки.
Ролан повернулся, чтобы показать на два кресла, стоящие бок о бок:
— В нашей традиции мужчины и женщины совершенно равны, точно так, как учил Иисус на своем примере с Марией Магдалиной. Обществом управляет не только Великий Магистр, но и Великая Мария. Я выбрал Тамми, чтобы она была моей Великой Марией и сидела здесь рядом со мной. Сейчас я должен постараться уговорить ее переехать во Францию и стать еще большей частью моей жизни.
Ролан обнял Тамми, которая прижалась к нему.
— Я думаю об этом, — сказала она с напускной скромностью.
Их прервали двое слуг, которые внесли в комнату серебряные подносы с кофе. В дальнем конце стоял стол для переговоров, и Ролан подал знак следовать за ним. Они вчетвером сели, а Тамми налила каждому крепкого черного кофе. Ролан посмотрел через стол на Синклера и кивнул ему, приглашая начать разговор:
— Морин, мы собираемся рассказать вам все об отце Хили и Евангелиях Магдалины, но мы чувствовали, что вам было необходимо знать всю подоплеку происходящих событий, чтобы понять сложившуюся ситуацию.
Морин глотнула кофе, с благодарностью ощущая его тепло и крепость. Она внимательно слушала объяснения Синклера.
— Дело в том, что мы позволили вашему кузену забрать свитки.
Морин чуть не уронила свою чашку.
— Позволили?
— Да. Ролан намеренно оставил кабинет незапертым. У нас были подозрения, что отец Хили может попытаться передать свитки тому, на кого он работает.
— Подождите минутку. Работает? Что вы говорите? Питер — шпион на службе Церкви?
— Не совсем так, — ответил Синклер. Морин заметила, что Тамми тоже напряженно слушает — она тоже не располагала всей этой информацией.
— Мы не знаем наверняка, для кого он шпионит, вот почему мы позволили ему забрать свитки — и вот почему мы не очень обеспокоены этим. Пока. В вашей взятой напрокат машине есть следящее устройство. Мы точно знаем, где он и куда направляется.
— И куда? — спросила Тамми. — В Рим?
— Мы думаем — в Париж, — ответил Ролан.
— Морин, — Синклер слегка коснулся рукой ее плеча, — мне жаль говорить вам это, но ваш кузен сообщал официальным лицам Церкви обо всех ваших действиях с того дня, как вы прибыли во Францию и, вероятно, задолго до того.
Морин заметно пошатнулась; она чувствовала себя так, будто получила пощечину.
— Это невозможно. Питер не поступил бы так со мной.
— Всю прошлую неделю, пока мы наблюдали за тем, как он работает, и имели возможность ближе узнать его, нам становилось все труднее и труднее совместить это представление о шпионе с вашим обаятельным и образованным кузеном. Первоначально мы полагали, что он просто стремится защитить вас от нас. Но он был слишком прочно связан с людьми, которые его послали, и не сумел освободиться от них даже после того, как прочитал правду в свитках.