— О, Боже. Ты ведь не слышишь его, правда? Никто не слышит, кроме меня.
Питер беспомощно посмотрел на нее:
— Не слышит что?
— Женский голос, который зовет: «Сандро! Сандро!» Идем.
Морин схватила Питера за рукав и потащила в направлении голоса.
— Куда мы идем?
— Мы следуем за голосом. Он идет оттуда.
Они торопливо пошли по музейным коридорам, Морин бросала через плечо извинения, расталкивая многочисленных посетителей. Голос превратился в настойчивый шепот, но все еще вел их в определенном направлении. И она решительно следовала за ним. Они пробежали обратно по крылу Ришелье, игнорируя пристальные взгляды раздраженной музейной охраны, потом спустились вниз на несколько ступенек и прошли по еще одному коридору, мимо знаков, указывающих на крыло Денон.
— Сандро… Сандро… Сандро!..
Голос внезапно умолк, когда Морин и Питер поднялись по огромной лестнице мимо статуи, символизирующей богиню Нику во всей ее крылатой славе. Повернув направо за угол, они увидели два менее известных произведения итальянского Возрождения. Питер сделал первое наблюдение.
— Фрески Боттичелли.
Понимание пришло к ним одновременно.
— Сандро. Алессандро Боттичелли.
Питер посмотрел на фрески, а потом снова на Морин:
— Здорово! Как ты это сделала?
Морин трясло.
— Я ничего не делала. Я просто слушала и шла за голосом.
Они обратили внимание на изображенные на фресках фигуры почти в натуральную величину, стоявшие рядом. Питер перевел Морин надписи на табличках:
— Первая фреска называется «Венера и три грации вручают дары молодой женщине». Вторая называется «Венера? представляет молодого человека свободным искусствам». Фреска написана на свадьбу Лоренцо Торнабуони и Джованны Альбицци.
— Да, но почему после Венеры стоит вопросительный знак? — удивилась Морин.
Питер покачал головой.
— Должно быть, они не уверены, что персонажем является именно она.
На изящной, хотя и странной, картине были изображены молодой человек и женщина в красном плаще. Они стояли лицом к лицу с семью женщинами, три из которых держали необычные и неуместно смотревшиеся предметы. Одна схватила огромного, угрожающего вида, черного скорпиона, женщина рядом с ней натягивала лук. Третья поднимала архитектурный инструмент.
Питер думал вслух:
— Семь свободных искусств. Сфера высшего образования. Говорит ли это нам, что молодой человек был хорошо образован?
— Что это за семь свободных искусств?
Закрыв глаза, чтобы лучше вспомнить свои уроки классических наук, Питер процитировал по памяти:
— Тривиум, или первые три ступени — математика, риторика и логика. Четыре последних, квадривиум — математика, геометрия, музыка и космология, и они пронизаны идеями Пифагора о том, что все числа представляют собой определенные модели во времени и пространстве.
Морин улыбнулась ему:
— Очень впечатляет. И что теперь?
Питер пожал плечами:
— Я не знаю, как это вписывается в нашу постоянно растущую головоломку.
Морин показала на скорпиона:
— Почему на картине, нарисованной к свадьбе, изображена женщина, держащая такое чудовищное, ядовитое насекомое? Какое из свободных искусств оно могло представлять?
— Я не уверен, — Питер подошел к фреске так близко, как только могли позволить ограждения Лувра, и вгляделся в нее. — Но посмотри повнимательней. Скорпион темнее и ярче, чем остальная часть картины. Чем все предметы, которые держат женщины. Это выглядит так, как будто…
Морин закончила предложение за него:
— Как будто его добавили позднее.
— Но кто? Сам Сандро? Или кто-то поработал над фреской мастера?
Морин покачала головой, сбитая с толку всем, что на нее навалилось.
Сидя над чашкой кофе со сливками в кафе Лувра, Морин вместе с Питером рассматривала свои покупки. Она приобрела эстампы рассмотренных картин и книгу о жизни и творчестве Боттичелли.
— Я надеюсь узнать побольше о происхождении этой фрески.
— Мне гораздо интересней узнать о происхождении голоса, который привел тебя к ней.
Морин сделала глоток кофе, прежде чем ответить:
— Но что это было? Мое подсознание? Божественное указание? Призраки в Лувре?
— Хотел бы я ответить на это, но не могу.
— Какой ты после этого духовный наставник, — саркастически заметила Морин, а потом обратила внимание на эстамп Боттичелли. Когда преломленный свет стеклянной пирамиды упал на картину, Морин озарило.
— Подожди минуту. Ты сказал, космология была одной из свободных наук? — Морин посмотрела вниз на медное кольцо, которое она носила на руке.