Вбежал в дом, а там не намного теплее, чем на улице. Разве что ветра нет. Егор с тоской оглядел пустой холодный дом. Сплюнув с досады, почистил от золы печь, засунул туда несколько поленьев, принесенных еще утром. С трудом разыскал клочок старой газеты. Засунув ее под дрова, дрожащими от холода руками с трудом зажег спичку и поджег бумагу. Сухие дрова занялись дружно и скоро Егор уже начал подсыпать в топку уголь. Тот, подымив немного, начал разгораться. Вскоре в доме заметно потеплело и от мокрой одежды начал подниматься пар.
Егор начал стягивать с себя мокрую куртку. С трудом стащил ее, небрежно бросив в сторону дверей. Начал снимать рубашку. Что-то тяжелое выскочило из-под рубашки и с грохотом упало на деревянный пол. Вспомнив только что о своем найденном сокровище, Егор поднял крест, с удовольствием рассмотрел его и положил на стол. Сбросил с себя всю мокрую одежду, оставшись только в трусах, развесил ее на веревке, натянутой над печкой. От охватившего влажное голое тело холода его сотрясал озноб.
Успокоившись и согревшись, присел Егор на табуретку, тяжело упер руки в колени и почувствовал, как веки устало наливаются приятной тяжестью. Голова безвольно упала на грудь, и поплыл по пустому дому храп. Разморило мужика теплом, идущим от разгоревшейся печи.
И видится Егору страшная картина. Будто идет он по знакомой много лет тропинке. И весело ему от выпитой в кафе водочки. И такая светлая, ничем, вроде не объяснимая, радость заполняет всю его душу, и весь мир кажется ему таким ласковым и благожелательным. Как когда-то было давно, в далеком уже детстве. И неожиданно какое-то необъяснимое странное волнение охватывает его.
Он в тревоге оборачивается и видит перед собой высокого, пожалуй, на голову выше его, широкоплечего мужика. А тот оценивающе смотрит на него и, подняв огромный кулак, поглаживает его ласково другой рукой. А потом вздрогнул Егор от ужаса и попытался уйти от страшного кулака. Только кулак мужика, словно кувалда, по скуле приласкал.
И почувствовал, как быстро наполняется рот соленой жидкостью. Привычно сплюнул Егор кровь. В былые времена, когда был помоложе, в деревне на кулачках не раз такое случалось. Спокойно рукавом обтерся. Поднял глаза на супостата. Смотрит, а его уж и нет перед ним. Только на траве сгусток крови алеет.
А тут грохот какой-то в стороне слышится. Егор поворачивается в ту сторону, пытается понять, что за шум такой несвоевременный. И тут до сознания его доходит, что все это ему приснилось. С трудом он начал выкарабкиваться из плена сморившего его сна. И снова слышит он, как громко стукнула входная дверь и ввалилась в комнату нетвердо стоящая на ногах женщина.
- Явилась, шалава неугомонная, - прохрипел хриплым со сна голосом Егор, почти с ненавистью глядя на вошедшую женщину. - Тебе уж седьмой десяток давно нарисовался, а ты все не успокоишься, сучка похотливая, - постепенно крепчал его голос, наливаясь отчаянной яростью и переходящий на крик. - Домой, к мужу явилась под утро уж. Смотри, за окном светает.
Женщина подскочила к мужу. От Арины несло столь сильным сивушным духом, что даже Егор его почувствовал. Сплюнул досадливо.
- Отстань, шваль подзаборная, - взвизгнула женщина. - Ты шляешься по кабакам, выпрашиваешь выпивку у таких же, как ты алкашей. Ты пропиваешь последние наши денежки, - в голосе женщины появились плаксивые нотки. Она задрала подол надетого на нее старого халата и долго и смачно в него сморкалась. - Твоей семье совсем не на что жить. - В голосе ее явно зазвенела сталь. - И вообще не суйся не в свое дело. Понятно тебе? Я тебе пить не запрещаю, и ты не смей... - Аринин взгляд вдруг наткнулся на странный предмет, лежащий на столе.
Она направилась к столу. Егор попытался заслонить собой свое сокровище, сожалея, что не убрал своевременно крест подальше от своей алчной до умопомрачения жены. Дородная Арина подошла вплотную к мужу, дыша на него перегаром. Она смерила его презрительным взглядом.
- Ну-ка сгинь с дороги, пока я тебя не зашибла случайно, сморчок недоделанный. - Арина небрежно повела крутым плечом, решительно отодвигая ставшего на ее пути мужа.
Егор, и сам мужчина крупный и сильный, вдруг неожиданно оробел перед своей дородной женой, что, впрочем, было почти всегда в их совместной жизни, и совсем не оказал сопротивления.
- Так, что это такое интересное здесь лежит? - женщина, наклонившись над столом, с любопытством взглянула на находку мужа. - О, да это же, похоже, крест. Чудной он, правда, какой-то. Почти как наш, православный. Вот только он почему-то восьмиконечный. Не иначе, как заграничный, веры, какой-то другой. И, похоже, что он очень старый. Ишь, сколько грязи то на нем.
Выпрямившись, с подозрением взглянула на мужа.
- Где, у кого украл крест? Признавайся сей момент же!
- Ничего я не украл, - возмутился Егор от незаслуженного обвинения. - И вообще, не твое это дело, - от охватившего отчаяния его голос стал крепчать. - Иди-ка ты, знаешь куда? - Он на мгновение замешкался, не зная, куда послать свою нервную жену, чтобы не усугубить свое и так шаткое положение, - А иди ты туда, откуда пришла, вот, - нашелся он.
- Ага, сейчас! Размечтался, старый петух. Этот старый крест, наверно, стоит целую кучу денег? А тебе они совершенно ни к чему. Ты все равно все деньги пропьешь, а мне они будут очень кстати. Я, благодаря им, новую жизнь могу начать. И уж конечно без тебя. У тебя в жизни одна цель и мечта - нажраться до горизонтального положения.
- На себя посмотри - лахудра. И вообще, ты чего это распоряжаешься моим крестом? Никаких правов на него у тебя нет, - возмутился Егор. - Мне он и самому нужен. И это мое дело, как распоряжаться моим имуществом.
Арина, с презрением взглянув на мужа, молча, взяла крест и решительно направилась к дверям.
- Нет, вы посмотрите на него, люди добрые, его имущество. Голодранец алексеевский. Делиться надо с ближним, пьянь болотная. На том свете, на божьем суде тебе может это и зачтется, - остановившись на полпути к двери и обернувшись, пьяно захихикала Арина.
Отсмеявшись и утерев грязным рукавом пальто, выступившие от смеха слезы, она неторопливо продолжила движение.
- Стой, стерва. Верни мой крест? - яростно прорычал Егор. Он быстро осмотрелся и, увидев, схватил кочергу, стоящую у печи. Бросился вслед за уходящей женой.
Женщина остановилась у дверей, обернулась и бросила на мужа полный презрения взгляд.
- Что ты мне сделаешь, пьяница несчастная? - скривив полные губы, с проснувшейся ненавистью проговорила она. - Ты же ни на что не способен, ни денег заработать, ни с женой переспать. Одним словом - слизняк, да еще и престарелый.
Егор почувствовал, как все его нутро захлестывает всепобеждающая волна ярости. Перед глазами на мгновение повисла пелена. И когда она рассеялась, он увидел перед собой ненавистное покрасневшее, покрытое испариной, лицо ненавистной жены. Он больше ничего не видел. Только это презрительно перекошенное полное лицо женщины. И, словно выполняя чью-то злую волю, он неожиданно спокойно поднял кочергу и со всей силы опустил ее на голову. Женщина, в последнее мгновение вытаращив в ужасе глаза, всхлипнула обреченно и медленно сползла по стене на грязный, давно не мытый пол.
Егор, не понимая, что делает, еще не осознавая содеянного, отбросил в сторону печи окровавленную кочергу и, наклонившись, разжал судорожно сжатые пальцы жены, взял в руки крест и только тогда почувствовал, как неведомая сила отпускает его. Обмякло безвольно тело, и без сил опустился он у неподвижной женщины на колени. Он в смятении смотрел на тело Арины, не зная, что теперь нужно сделать с ним.