— Но мне все-таки хочется сначала убедиться, что вы — нормальные ребята.
— Как нам это сделать?
Даша пожала плечами.
— Не знаю. Как-нибудь.
— Хорошо! — Юрка встряхнулся, разминаясь. — Я покажу тебе, до чего нам хочется с ним познакомиться.
Юрка, обычно умеющий держать себя в руках, обладал характером, который можно назвать «неожиданно взрывным» — то есть, в тот самый момент, когда этого никто не ожидал, он оказывался способен на такие безрассудные и отчаянные поступки, что все только ахали. Вот и теперь — упругой походкой гимнаста он направился к тому зданию, по которому с низу до верху тянулись внешние чугунные лесенки и выступали металлические балкончики и какие-то штыри.
Друзья не сразу поняли, что он задумал. Хотя Юрка занимался гимнастикой уже два года и успел стать разрядником (потом он вообще достиг в этом виде спорта довольно больших высот, но в итоге бросил гимнастику ради своей науки; сейчас Юрий Дмитриевич Богатиков занимается конструированием аппаратов глубокого погружения), но как-то не связали одно с другим. Лишь когда он стал подниматься по первой лесенке, Димка охнул:
— Ой!.. Он ведь сейчас начнет свои фокусы!..
— Какие фокусы?.. — спросила Даша. И выдохнула, не дожидаясь ответа. Ребята, остановите его!
— Поздно, — пробормотал чуть побледневший Ленька. — Теперь его не остановишь, легче танк остановить. Но ты не бойся! — поспешил он успокоить девочку. — Он — отличный гимнаст, гордость и надежда своей спортшколы!
А Юрка продолжал подниматься все выше и выше. Вот он оказался на самом верхнем балкончике, вот встал на перила и пошел по ним…
— Ребята… — у Даши кровь отхлынула от лица, и глаза она чуть прикрыла. — Я сейчас закричу…
— Не вздумай! — предупредил её Ленька. — Все будет нормально, а вот от резкого звука он может и оступиться.
Высоко над ними, Юркин силуэт был четко виден на фоне ясного неба. Юрка шел по перильцам, расставив руки. Вот он поднял одну ногу, балансируя на другой, и Даша тихо взвизгнула. Да что Даша, даже его друзьям сделалось дурно. Но это были только цветочки.
Юрка прошел по перилам — и ухватился за длинный стальной штырь трубку сантиметров пяти в диаметре — выступавший из стены под самой крышей. Вот он подтянулся — и повис над бездной. Потом он совершил переворот на сто восемьдесят градусов — и застыл на штыре вверх ногами, прямой как солдатик. Выдержав паузу в несколько секунд, он стал вращаться на штыре — все быстрее, быстрее, быстрее.
Даша была уже не мертвенно бледной, а просто серой. А Леньке и Димке хотелось зажмурить глаза. Юрка крутился над двором без всякой подстраховки, до земли было больше десяти метров — ребятам, со страху, казалось, что все сто. Одно неверное движение… Да мало ли из-за чего может сорваться рука…
Но вот Юрка стал замедлять темп вращения, вот он опять повис неподвижно, а вот…
Он соскочил на балкончик, оттолкнувшись от штыря и сделав сальто в воздухе. В момент его полета и Даша, и Юркины друзья не выдержали: хоть они и понимали, что нужно молчать, но у всех вырвался короткий крик. Ведь чуть ошибись он в своих расчетах, пролети мимо балкончика и…
Нет, Юрка все рассчитал точно — кроме одного: того, что балкончик железный, и при его приземлении раздастся жуткий грохот.
Первым чувством его друзей, когда они услышали этот грохот, было облегчение: все, Юркин отчаянный спектакль завершился благополучно. Но тут же Ленька подумал с тоской: этот грохот весь двор перебудоражит, да и всех, работающих в этом здании… Сейчас выскочат и так нам накостыляют… И кстати, пришла ему в голову следующая мысль, хоть во дворе и нет ни одного человека, но не исключено, что кто-то смотрит из окон… И тоже могут выскочить и устроить жуткий — и справедливый — скандал.
Юрка тем временем спустился вниз и подошел к Даше. Похоже, он тоже нервничал во время исполнения своего акробатического номера, но старался скрывать пережитое волнение.
— Ну? — сказал он. — Убедил я тебя?
— Ты… ты… — Даша примолкла, чтобы лишний раз перевести дух, а потом посмотрела на Юрку почти с ненавистью. — Ты просто… — теперь она говорила сквозь стиснутые зубы, и её подбородок выпятился. — Ты просто подлец! — она сделалась багровой от гнева. — Скотина и пижон! Недоумок напыщенный! Напугал всех — и радуешься! Это не доказательство, а издевательство! Мне такие друзья не нужны!
Она повернулась и пошла прочь. Через несколько шагов она остановилась на секунду, чтобы презрительно бросить через плечо:
— Тоже мне, канатоходец Тибул!..
— Постой!.. — сперва растерявшийся Юрка догнал и обогнал её, и теперь стоял перед ней, красный от смущения. — Если я — канатоходец Тибул, то ты Суок… Ну, прости… Я действительно не думал, что ты так испугаешься.