Еще минуту назад он беззаботно летел укрывшись чарами невидимости. Мистер Шакпи любил вечерние прогулки над Лондоном и когда дело с дементором было перенесено на завтра (завтра, так завтра), педантичный коротышка решил немного полетать. Развеяться.
Он сам не понял какой-такой силой его потащило на мост, и как так вышло, что вот он весит на своей метле, и страшится увидеть, как его тело переломит ту надвое.
Кит держал метлу с другой стороны, где была щетина, её же центр опирался на перила моста. Как есть весы, только жуткие, с точки зрения министерского.
Мистер Шакпи прогнал все мысли из головы, это он умел, на отлично, представил свой дом, свел в едино все крупицы самообладания и… Ничего. Трансгрессия не удалась. Впервые. Впервые за двадцать с лишним лет, с того самого дня, как он сделал это – и более ни разу у него не было ни осечек, ни, не дай Бог, "расщепа".
Попытки Шапки трансгрессировать Кит заметил, пронзительно засмеялся.
– Ну, подымите же голову, дорогой Вебстер. – сказал он после, в голосе были умоляющие нотки. – Мы знакомы, вы, не поверите. Виделись однажды, лет… лет десять тому назад. По делу, об угнанных метлах, в городке Дувр. Я тогда…
Метла с треском обломилась. Шакпи взвыл, не столько пугаясь падения, хотя это тоже, сколько боясь увидеть воочию кусок дерева летящий с ним рядом. Коротышку закрутило в воздухе и он, наконец, сумел телепортироваться.
Вебстера швырнуло прямиком в сервант. Загремела разбиваясь посуда, зазвенели ложки, вилки. С самого его верха слетела старая фарфоровая фаза, покойной матери, и ударила по рыжей голове.
Из глаз у Шакпи, буквально, полетели искры.
Одна из них упала на ковер.
Пока коротышка приходил в себя, тонкая струйка дыма, превратилась в змейку, ковер вспыхнул зелено-оранжевым светом. Шакпи притронулся к поясу, к тонкому кожаному тубусу – там он хранил палочку – но тот оказался пуст. Тогда Вебстер взмахнул рукою, будто бы там, что-то есть и мигом угомонил и пламя, и едкий дым.
Короткими шажками Вебстер проследовал на кухню, сел, встал, налил из кофейника чашку кофе, вновь сел.
Сделав несколько глотков, рыжий призвал самописец и задокументировал все, что с ним происходило, начиная с момента вызова на место аварии. После, приказал тому воспроизвести записанный тест.
Ему всегда было легче думать, когда он как бы не был участником происшествий, а смотрел на них со стороны. К сожалению, от всех этих танцев с бубном мистер Шакпи умнее и сообразительнее не становился, и выводы не прилетали в его рыжую голову. Впрочем, одно он понял наверняка. Нужно пересмотреть вызов в Дувр. А ещё…
Вебстер вернулся в комнату. У подножия серванта лежал осколок его любимой метлы. Слёзы накатились на выпуклые глаза Шакпи. Он долго не решался подойти, но все-таки собрал все самообладание, взял осколок и похоронил тот у себя в палисаднике. Так закончился этот ужасный, как считал Шакпи, день. Четверг. Что может быть хуже?
***
Обстановка в кабинете невыразимца Зови Элмерз соответствовала её внешности: грязно, неопрятно и ветхо. Кривой, сутулый шкаф, запыленный, в бессчётных царапинах на лакированной поверхности. Портрет на стене, явно портрет, поскольку полотно висело вертикально; однако, "обитателя" там не было и в центре горного пейзажа зияло пустое пространство. Рамку, когда-то красивую, сейчас "украшала" россыпь щербинок, резной узор имел сколы и трещины. На дубовом столе, в центре небольшой комнаты, громоздились свитки и книги, его затертая столешница была покрыта толстым слоем пыли и жирными пятнами, а также круглыми следами от широких кружек.
Дример рассказал Зови всё, за исключением того, что он, министерский служащий, безразлично смотрел на предшествующие аварии события, как и, впрочем, на неё саму. Дример солгал, сказав, что, как только он и Кит прибыли на место полулицый, тут же, атаковал его. Скрытый куполом заклинания разговор, Дример частично перенес в комнату и постарался, как можно точнее, запомнить ту ложь, что он выдумал на ходу.
Зови, повторно, допытывать его не стала, она лишь произнесла в слух свои умозаключения:
– Значит, – холодно начала невыразимец, – мы знаем вот что. Некий полулицый волшебник, по имени Лаладж Кит, попадает к вам в дом, и на свой лад трактует символ Даров смерти. После, под предлогом показать нечто необычное приводит вас на место абсурдной аварии, – хотелось бы знать, как ему стало о ней известно, – рыбьи глаза Зови не выражали ничего, в принципе, но Дример ощущал в их выражении недоверие, – и там пытает вас используя непростительное заклятие круцио, дополненное двумя словами. В последствии, все его заклинания имеют такую же форму и оканчиваются словом "Rem". Так?