Набираясь сил, Аскольд спал много. Всеславна любила сидеть рядом, наблюдая за его лицом. Ей все больше нравились эти черты: прямой, с чуть широкими ноздрями, нос, небольшой упрямо сжатый рот, густые брови. Один из таких идиллических моментов был внезапно нарушен яростным лаем собак, чьими-то голосами.
— Встречайте гостей! — в этом радостном оклике Всеславна узнала Акима и сердце ее больно защемило от осознания того, что время грез закончилось. Пришла пора возвращаться домой.
Глава 4
На высокой крутой излучине, где дорога тесно жмется к реке, растет могучая корявая береза. Ее изогнутый ствол покрыт темной шершавой корой, а исхлестанные ветрами ветви склонились к задумчивой тихой Жиздре. На вершине березы, обхватив руками ствол и болтая босыми ногами, примостился отрок. Он неотрывно следил за убегающей вдаль дорогой. Стреноженный конь пощипывал травку, лениво отгоняя хвостом надоевших мух. Перевалило за полдень, а дорога все еще был пуста.
Наконец вдали показались всадники. Мальчишка кубарем скатился вниз, вскочил на коня, и перепуганное животное, подгоняемое ударами пяток и нахлестываемое уздечкой, понеслось навстречу отряду.
— Воевода! Князь просит тебя срочно к нему! — торопливо выпалил мальчишка, подскакав к отряду.
Ничего не спросив, Сеча хлестнул коня и помчался в город.
По просторной гриднице нервно ходил гонец из Чернигова, то и дело посматривая в окно.
— Ну, где же воевода, князь? — в который раз обращался он к князю Василию. Тот перебирал астрагалы[7], недавно принесенные Иринеем, и в ответ лишь сопел. Козельского князя начинал раздражать нахальный боярский сынок, чувствовавший себя здесь как дома.
Наконец за окном послышался конский топот, затем лай собак. Загремели засовы, заскрипели ворота, и во двор на коне въехал воевода.
— С благополучным возвращением, — поздравил князь прибывшего. — А где Аскольд? — спросил он, поглядев на ворота.
— Я поспешил по твоему зову, князь. Отряд отстал. Что случилось?
— Великий князь просит тебя и четыреста мужей на совет.
— На совет? — воевода удивленно поднял брови. — Знаю я этот совет… Раз князь просит мужей, значит, хочет кого-то воевать. Но дать четыреста человек мы вряд ли можем. У нас самих тут неспокойно. Наши недруги того и гляди в гости пожалуют. — Сеча посмотрел на незнакомца, который с любопытством прислушивался к их разговору.
— Княжий гонец, — пояснил Василий, — боярский сын.
— Вижу. Велика честь прислать гонцом такого сына! Дела, знать, важные ожидаются, — воевода снова выразительно глянул на стройного симпатичного юношу. — Когда быть?
— Князь ждет в четверг, — ответил посланец.
— Ну что, князь, выступать надо немедля. Приказ есть приказ. Пойду, дам распоряжение. — Сеча направился было к двери, но его остановил Василий.
— Не волнуйся, я уже попросил князя Всеволода, чтобы он распорядился.
— Всеволода? — Сеча нахмурился.
— Да, все это время он часто бывал у меня. Как моя сестра? — Василий впервые вспомнил о ней.
— С ней все хорошо, скоро будет.
— Хотел я спросить, воевода… — Василий замялся. — Разное говорят…
— Говори, а гонец пусть идет отдыхать.
Дождавшись, пока черниговский посланец выйдет, воевода усмехнулся:
— Пустое, князь. Ты знаешь Аскольда. Он добрый воин и честный муж. Княжна же лишь исполнила свой долг. А кто тебе это говорит, сам и пальцем не пошевелил ради ее спасения, хотя был рядом. И как там появились неверные, надо еще разобраться. Нечистое дело… — воевода еще суровее сдвинул брови.
— Прости, не хотел тебя обидеть, — вспыхнул Василий.
Воеводе стало жаль мальчика.
— Ты молод еще, князь. Многое тебе непонятно. Но запомни на всю жизнь: честного, преданного делу — береги. Прочь гони от себя языкастых лизоблюдов. Ничего, кроме беды, от них не жди. Случись что, первые тебя и предадут.
Мальчик вдруг бросился к воеводе и порывисто обнял его.
— За Аскольда не волнуйся. Я велю, чтобы за ним приглядывали.
— Князь, Аскольд окреп достаточно. Я беру его с собой. Не к лицу воину нежиться в постели, когда другие готовятся пролить кровь, — он ласково потрепал Василия по волосам. — Ну, пора мне.
Сеча ходил по двору широкими шагами, заложив руки за спину, и о чем-то сосредоточенно размышлял.
— После обеда выступаем! — объявил он подъехавшему Акиму. — Вели готовить коней. Да проверь все сам.
Воевода взглянул на стоявшего поодаль сына. Вид у того был уставший, измученный. Старуха сделала все, чтобы вернуть ему силы, но даже она не властна была восстановить их полностью за такое короткое время.