— Я хочу знать, что происходит и в каком виде меня используют.
Личиноголовый сощурился, осмотрел его с ног до головы, потом медленно закрыл приоткрытую дверь конторки, будто их кто-то мог слышать, хотя Влад не замечал за окнами ни малейшего признака близкого присутствия другого человека.
— Так, — проговорил он под нос. — Я подозревал, разговор начнётся здесь. — И он резче приказал: — Сядь! — Когда Влад невольно подчинился, он продолжил: — Я же предупреждал, ты не сможешь в это поверить.
Влад сухо сглотнул и тише предложил:
— Попробуй объяснить так, чтобы я поверил.
— Ты этого точно хочешь прямо сейчас? Или всё ж отложим?
— Отложим до чего? — Кривая усмешка исказила лицо Влада. — До того, как меня прикончат, и не надо будет тратить время на разговоры? Нет уж. Если меня втянули, я хочу знать, почему и зачем. И знать сейчас.
На личиноголового, казалось, столь определённо высказанное требование произвело некоторое впечатление. Во всяком случае, он опустился на лавку по другую сторону стола, на котором закипел и отключился чайник. Владу тоже пришлось сесть на прежнее место.
— Кипяток остынет, — подбородком указал на чайник личиноголовый.
— Пускай, — сказал Влад. — Я слушаю.
— Ладно. Тогда приготовься непредвзято судить об одной древней и одновременно самой, что ни на есть, современной истории.
— Я слушаю, — повторил Влад.
Личиноголовый приподнял взор к потолку, затем вновь опустил на собеседника, уставился на него холодным взглядом.
— Ты знаешь, быть может…, Погребение Чингиз-хана сопровождалось особо жестокими и странными обрядами. — Он смолк, изучая разглядывал лицо Влада, давая ему время привыкнуть к неожиданному повороту разговора. Потом невозмутимо продолжил с таким выражением, которое давало понять, де, мне всё равно, веришь ты иль нет, сам напросился. — Много дней погребальную процессию кочевников сопровождало отборное войско. Его личная охрана. Ни к кому войско не проявляло жалости, всё живое вырезало на своём пути. Само погребение совершилось тайно, в безводной и безлюдной степи. Знали о нём немногие, а все следы были тщательно уничтожены. Одному из самых верных хану племён монголов поручили охранять от чужаков огромную территорию, на которой предположительно скрыто место погребения. И племя охраняло её почти семь веков. — Он говорил ровно, без запинок, словно учитель о любимой теме. — С того времени на всех завоёванных жестоким Воителем землях оглашалось предупреждение. Кто нарушит покой ханского погребения, снова вызовет в мире ужасные по кровопролитию и разрушениям войны. Сравнимые с войнами самого Чингиз-Хана.
Он опять умолк, явно желая прояснить для себя, как собеседник воспринял эту историю.
— Пока я слышу о делах и легендах давно минувших дней, — сказал Влад без тени усмешки, выказывая нетерпение услышать объяснение событиям последних суток.
Личиноголовый кивнул, соглашаясь. Но не собирался как-то сбиваться с заранее обдуманного порядка рассказа.
— Уже в то время появились два объяснения причинам необычной таинственности захоронения. Захоронили, понятно, не просто великого Завоевателя. А Чингиз-хана, могущество и деяния которого были сродни дьявольским. Одни утверждали, целью было запутать или отпугнуть грабителей богатых погребений. Но было и другое предположение. Ходили упорные слухи, могилу накрыли очень тяжёлой золотой плитой. Изготовленная с особой таинственностью, она была испещрена странными магическими знаками и оправлена драгоценными камнями, обладающими колдовской силой, чтобы закрыть выход злым духам из самой преисподней. Вес плиты по некоторым оценкам достигал многих тонн.
Влада, как вспышкой молнии в мглистую ночь, пронзила догадка.
— Чёрт! — тихо воскликнул он. — Ты хочешь сказать?.. Из-за этой плиты?..
Он не договорил, уставился в личиноголового с немым вопросом в широко открытых глазах.
— Да.
Влад присвистнул и рукой взъерошил свои волосы. Но тут же у него возникло подозрение, что собеседник подсовывает байку.
— Ладно. Пусть так. А причём здесь ты и я?
— Недавно обновляли буддистский монастырь, за Байкалом. Случайно был обнаружен замурованный в каменном основании сосуд двенадцатого века. Внутри сосуда из толстого золота оказался свиток. Свиток неплохо сохранился, хотя написан стихами, очевидно, современником погребения. В стихах отражены или собственные впечатления, или слова другого очевидца о месте захоронения. А в строках разбросаны намёки указаний, где оно находится. Намёки убедительные, угадываются по местности. Ты можешь задать вопрос. Откуда нам известно о содержании? От старого монаха, который смог прочитать свиток. Но он не знал, куда тот вдруг исчез.