На следующий день, в пятницу, ничего особенного не происходило, если не считать того, что степановский «дозорный» с биноклем опять маячил с раннего утра до позднего вечера возле нашего дома — то есть Брюса еще не нашли и у нас он не появлялся — и мама кормила этого дозорного завтраком, обедом и ужином, а он травил нам всякие байки про своего хозяина, и слушать его было довольно интересно, но все равно мы с моим братцем с нетерпением ждали субботы. А в субботу с утра мы сразу после завтрака рванули на пристань. Мы подоспели как раз к девятичасовому паромчику, через пятнадцать минут оказались на набережной Города и стали соображать, как нам быстрей и лучше добраться до завода. В конце концов, мы часть пути проехали на автобусе и еще минут двадцать прошли пешком. Ведь мы рассчитывали найти не только Климентьева, но Хоромова с Бурченко, этих старшеклассников — собирателей металла, а ребята, которые прутся выяснять, где и как можно хорошо толкнуть проволочные сорочьи гнезда, не должны по идее иметь деньги даже на автобусные билеты. Вот мы и не хотели, чтобы нас видели сходящими с автобуса прямо у ворот завода.
Ворота стояли открытыми нараспашку, дорога от них к заводским корпусам была вся в колдобинах, и в конце ее виднелось два или три трактора, из тех, что используются как тягачи, отволакивающие контейнеры с готовой продукцией. Около тракторов стояло несколько мужиков — байки травили, судя по тому, как они периодически ржали, — и мы направились к ним.
— Кого ищете, пацаны? — спросил один из них, с сожалением бросая на землю такой окурок сигареты без фильтра, который уже нельзя было держать в зубах.
— Климентьева, — ответили мы.
— Климентьева? Это там, в том цеху, — он махнул рукой в сторону основного здания. — Чего вам от него надо?
— Да так, по делу, — важно ответу Ванька.
Мужики опять заржали и перестали обращать на нас внимание, а мы потопали дальше. Как оказалось, Климентьев находился в цехе разделки металла, с огромными допотопными станками, похожими в косом свете из высоко расположенных окон на каких-то динозавров и птеродактилей. Кроме него, в цеху находились еще две тетки, бродившие тут и там, а сам он устроился в закутке при основном помещении — закутке, где были стол, несколько стульев, электрический самовар и чашки, а стены были прикрыты стендами, обтянутыми полинялым красным кумачом.
— Василий Петрович? — спросил я.
— Да, — ответил Климентьев, крепкий мужик со «шкиперской» бородой, в которой кое-где проглядывала легкая проседь. — А вы-то кто?
— Мы от Степанова. — И я протянул ему бумагу.
— Мандат, значит? — усмехнулся Климентьев, внимательно прочитав написанное. — Что ж, изучайте состояние дел на заводе. А зачем вам это надо?
— Степанов хочет отправить меня учиться на бухгалтера или аудитора, — объяснил я, — и это у нас вроде практики. Или разминки.
— Так вам помочь, — спросил Климентьев, — или вы сами справитесь?
— Ну... — Я пожал плечами. — Аудитор вообще изучает всякие бухгалтерские книги и счета, да? Но ведь, наверно, он и по заводу ходит?
— Все эти книги мы и сами можем посмотреть! — живо вмешался Ванька. — Но вот если бы вы провели нас по заводу и рассказали, что и как работает, то было бы просто здорово!
— Ну, нельзя сказать, чтобы здесь слишком много чего работало, — опять усмехнулся Климентьев, — но показать, что и как МОГЛО бы работать, я вам покажу. Пойдем!
Он встал и, выйдя из закутка, кивнул нам:
— За мной идите, устрою вам полную экскурсию.
И мы пошли по цехам завода. Надо сказать, это было безумно интересно, даже несмотря на то, что многое было не ахти в каком виде. Такие станки, сякие станки, такие конвейеры, сякие конвейеры. Климентьев периодически включал то одно, то другое. Включил и выключил станок для тонкой шлифовки металлических изделий, чтобы мы могли попробовать, как он работает — мы с Ванькой отшлифовали по небольшому металлическому брусочку, — а потом врубил один из конвейеров. Конвейер затрясся, заскрежетал, потом пополз, подрагивая и поскрипывая. Из этого цеха мы вышли в большой ангар без передней стены. В этом ангаре кончались рельсы, уходившие куда-то вдаль.
— А это что? — поинтересовался Ванька.
— Одноколейка, — ответил Климентьев. — Небольшая грузовая ветка, на которую подают вагоны, и в эти вагоны складывают готовую продукцию. Километра через два она впадает в основные железнодорожные пути, а там — маневрируй составами и гони их по всей стране.
— А сейчас поезда ходят тут, хоть иногда? — спросил Ванька. У него глаза загорелись — видно, здорово ему приспичило прокатиться на настоящем грузовом поезде! Хотя бы в вагоне — с открытыми раздвижными дверьми, разумеется, чтобы можно было вокруг глазеть, — а уж в кабине машиниста еще лучше!