Я издала громкий вздох облегчения, успокоенная на минуту собственными мудрыми рассуждениями, и оперлась о боковину саркофага. Было ли это игрой моего воображения, или действительно камень стал холоднее, чем был прежде? Нет, это только мое воображение. И все же... Я наклонилась вперед, уперев локти в колени так, чтобы не касаться спиной каменного ящика с его страшным содержимым.
Мне не хотелось думать о Ди. Бедная негодница! Меня преследовало чувство, будто я каким-то образом подвела ее, ведь если бы она мне доверяла, то, возможно, рассказала бы достаточно, чтобы спасти себе жизнь. Ее смерть определенно предполагала, что Блоч был более чем несправедлив по отношению к себе, когда заявлял, что не собирается убивать порядочную молодую американку. Его собственная дочь...
— Ну и дура ты, черт возьми! — пробормотала я, выпрямившись так резко, что позвоночником явственно ощутила твердый камень у себя за спиной. Хорошо, но... Я никогда раньше не формулировала и серьезно не задумывалась над понятием «его собственная дочь». Но когда я облекла это понятие в слова, его абсурдность стала сразу же очевидна.
Ди была дочерью Блоча не больше чем я. Любой осел понял бы это давным-давно по множеству мелких, но важных деталей. А уж мне следовало бы раньше всех других догадаться, что за пташка эта Ди. Такие, как она, появляются в моей профессии и исчезают, никогда не задерживаясь надолго, поскольку не обладают ни целеустремленностью, ни талантом, чтобы достичь успеха. Модели. Категория молодых девушек, которые занимаются множеством других вещей, кроме показа одежды.
Блоч нанял Ди для особого рода работы — в качестве морковки, на которую попался бы один-единственный осел — я.
Когда этот факт был установлен, многочисленные разрозненные элементы головоломки встали на свои места. Блоч был тем самым человеком, к которому Джейк ездил десять лет назад — не для того, чтобы продать ему статуэтку, а чтобы получить людей и деньги для систематического ограбления найденной гробницы. Неожиданная смерть Джейка положила конец этому партнерству и всей афере, поскольку у Джейка хватило ума сохранить в тайне расположение гробницы, чтобы не оказаться обманутым. Возможно, он даже не рассказал Блочу об Абделале. Следовательно, в течение десяти лет Блоч следил за мной. Наверняка следил, потому что узнал, когда Абделал написал мне, и сразу же понял, что это письмо могло означать. Поэтому он нанял Ди и поместил то самое объявление через одного из своих помощников, который подстроил все так, чтобы оно непременно попалось мне на глаза. Тем временем, вернувшись в Египет, Блоч подкупил Хассана, который был готов и хотел, чтобы его подкупили. Возможно, он пытался порасспросить Абделала. Нет, это невозможно, потому что письмо я получила уже после того, как старик...
Я помню, как однажды, еще будучи подростком, я гуляла по плато над Долиной и, о чем-то замечтавшись, чуть не свалилась в расщелину, которая, казалось, разверзлась прямо у меня под ногами. Я до сих пор помню потрясение, испытанное тогда мною. Вот и теперь в душной темноте погребальной камеры у меня словно оборвалось сердце, когда я увидела неожиданно разверзшуюся пропасть — пробел в моих рассуждениях, такой огромный и существенный, что моя аккуратно сложенная головоломка снова распалась на части.
Как Блоч узнал о письме Абделала?
То, что он следил за мной, было надуманным объяснением. В течение целых десяти лет? Так пристально, так неустанно, что даже знал о корреспонденции, которую я получаю? В романах матерые преступники проделывают подобные вещи, но в жизни заправилы преступного мира не станут тратить время и силы на такое малоперспективное дело. Блоч наверняка проверил после смерти Джейка, не оставил ли тот каких-нибудь записей, касающихся гробницы, и именно мое бездействие должно было убедить его, что я ни о чем не подозреваю. Смерть застала Джейка врасплох, он не был из тех людей, которые предчувствуют несчастья. Он даже завещания не составил.
У Блоча не было ни малейших оснований наблюдать за мной. Тогда как же он узнал о письме? И как он узнал, что оно имеет отношение к поискам, которые прекратил еще десять лет назад?
Я подалась вперед и вцепилась руками в свои растрепанные волосы, как будто это могло прояснить мои мысли. Сейчас мне, как никогда, нужно правильно во всем разобраться.
Сперва возьмем второй вопрос. Он проще. Сам по себе факт, что письмо было написано, встревожил бы любого, кто знал нравы арабов и историю находки Джейка. Абделал любил меня, но по-своему, пожилому египтянину чуждо сентиментальное желание просто взглянуть на свою давнюю любимицу. Он не станет писать, не имея на то важной причины. И если Абделалу нужно было сообщить мне что-то важное относительно Джейка, как он написал, то это что-то могло иметь отношение только к одному, экстраординарному эпизоду в археологической карьере Джейка. И коль скоро Абделал знал правду об этом эпизоде, то, несомненно, знал и о гробнице. А знать о ней он мог только потому, что сам причастен к ее находке. В таком случае ему было известно и где находится эта гробница.
Мое хриплое и частое дыхание громко отдавалось у меня в ушах. Все сходилось, как в головоломке, когда ключевой элемент поставлен в нужное место. Вырисовывался конечный вывод. Он-то и был причиной моего учащенного дыхания.
Логический ход мысли, идущий от нетипичного для Абделала обращения к услугам международной почты, мог привести и кого-то еще к заключению, что затерянную гробницу все еще можно обнаружить, поскольку остался человек, которому известно ее местонахождение. Но этот некто должен был бы знать о письме. И знать не от адресата, то есть меня, — я не могла ни вообразить себе подобную случайность, ни поверить в нее, — а от отправителя. Кто в Луксоре мог знать, что письмо было отправлено?
Почтовый служащий? Возможно Клерк, местный парнишка, заметил письмо и разболтал о нем. Но во время туристического сезона из Луксора отправляется масса почты. Вряд ли заваленный работой, усталый клерк обратил бы внимание именно на это письмо. На конверте даже не было обратного адреса.
Кто-то в семье Абделала? На ум сразу пришел известный злодей Хассан. Но опять же сомнительно, чтобы старик доверился своему малопорядочному отпрыску или по неосторожности выдал свой секрет.
Я с такой силой вдыхала и выдыхала спертый воздух гробницы, что у меня болели легкие. Мне было не уйти от вывода, которого я старательно пыталась избежать. Два человека в Луксоре знали, что Абделал собирается написать мне. О других я могла только гадать, об этих же знала наверняка.
Вывод был вдвойне верным, поскольку подтверждался объективным фактом. Блоч нашел гробницу, интерпретировав сведения, которые были неясны даже мне, той, кому они предназначались. Самостоятельно Блоч не смог бы обнаружить гробницу. У него не было не только достаточных археологических знаний местности, но он также недостаточно хорошо знал меня и то, о чем я мечтала в детстве и чем увлекалась. Мистер Блоч нуждался в помощи, в помощи специалиста.
Теперь я поняла, почему он не страшился моих свидетельских показаний. Ему не нужно было устраивать неправдоподобный несчастный случай, чтобы разом избавиться от обоих опасных свидетелей. Несчастный случай, в котором гибнет один, не так уж трудно подстроить, особенно когда жертва не подозревает, что самый близкий ему человек может предать его. Хассан был не единственным жителем Луксора, которого подкупил Блоч. У него был еще один союзник — археолог. В Луксоре и вокруг него работают сотни археологов, но только двое из них знали, что старый Абделал разыскивает адрес дочери своего бывшего друга.
Джон Макинтайр и Майк Кассата.
Глава 9
На фреске Осирис по-прежнему творил суд над душой умершего, но теперь его одежды были не такими белоснежными. Батарейки фонарика явно садились. Зная мистера Блоча, я подозревала, что он специально это подстроил.