Увидев царицу, оба военачальника почтительно склонили головы перед ее величеством. Но Нефертити, не любившая излишних церемоний, остановила их движением руки и настороженным вопросом:
— Что привело вас во дворец?
— Дело большой важности, — сказал Хоремхеб. — Я хочу доложить царю: северные земли Египта в опасности, надо срочно посылать туда дополнительные войска. Несколько поредевших и утомленных отрядов не смогут сдержать натиска врага.
— Опять хетты? — поинтересовалась Нефертити.
— И не только они, — ответил Хоремхеб. — Пелесты, эти народы моря, налетели внезапно, нарушив перемирие, разграбили и потопили несколько наших кораблей! Больше нельзя бездействовать!
— Что ты скажешь, Эйе? — обратилась царица к начальнику колесничного войска.
— Хоремхеб прав. Бездействовать опасно. Мы можем лишиться некоторой части северных земель. У фараона целая армия охранников, а защищать границы страны почти некому. Надо послать туда подкрепление, нужны деньги, чтобы нанять побольше воинов. И нужно, чтобы фараон повелел…
— Я распорядилась, — прервала его Нефертити. — Гонцы уже направились к фараону. Царь сейчас в южном загородном дворце. У него творческое вдохновение.
При этих ее словах Эйе и Хоремхеб многозначительно переглянулись, и это не ускользнуло от Нефертити. Они осуждают царя за любовь к поэзии, за то, что он много времени отдает литературному творчеству? Но Эхнатон прекрасный сочинитель и не раз уже это доказывал. Его оды богу, высеченные на камнях строящихся для него самого и Эйе гробниц, уже обрели бессмертие. И Нефертити сочла необходимым подчеркнуть это.
— Вас удивляет, что царь ищет уединения для творческой работы? — сказала она. — Но разве повелитель не волен сам решать, что ему делать в первую очередь?
— В первую очередь нужно заботиться о государстве, — недовольно проговорил Эйе. — Я ценю поэтический дар фараона и даже приказал высечь на стенах своей гробницы оду Атону. Но сейчас нужно не поэтическое слово, а жесткое слово государя.
Его близость к предыдущему фараону — Аменхотепу III да и к Эхнатону, воспитанием которого он занимался долгие годы, ставила Эйе в особое положение при дворе. Он не боялся самому царю сказать то, о чем другие вельможи даже и подумать не посмели бы. Поэтому он добавил:
— Сейчас не время развлекаться и оды сочинять…
— Творчество — это не развлечение, а тоже серьезная работа, — прервала его Нефертити, решившая, что все-таки Эйе слишком много себе позволяет, на что уже не раз ей жаловался Эхнатон.
— Да хорошо ли ты знаешь своего мужа, что с таким усердием его защищаешь? — воскликнул Эйе.
Нефертити с недоумением посмотрела на него и на Хоремхеба, который при этих словах быстро взглянул на Эйе и, слегка наклонив голову, медленно попятился к двери, будто желая оставить этих двоих наедине. Острая боль пронзила сердце царицы, давно уже маявшейся каким-то недобрым предчувствием, но она, сумев сохранить достоинство, твердо ответила:
— Думаю, что знаю его лучше, чем кто-либо. Семнадцать лет супружества и совместного царствования очень сблизили нас.
— Нефертити, ты для меня не только великая царица, — сказал Эйе, — ты мне как дочь, ведь я тебя с малых лет знаю. Ты не раз бывала у меня на руках, когда Тии кормила тебя своей грудью. И когда я думаю о пользе государства, то думаю и о твоей пользе тоже.
— Но разве так уж страшны эти северные враги, что угрожают государственной и моей пользе?
— Бывают враги и пострашнее, — с явным намеком на что-то произнес Эйе.
Нефертити опять уловила странные интонации в голосе начальника колесничного войска, который, казалось, хотел предупредить о какой-то опасности ее одну. Но достоинство царицы и присутствие Хоремхеба не позволили ей задать прямой вопрос. Она лишь лихорадочно думала: что хотел сказать Эйе, на что он намекал, что за тайна кроется в его словах? Она, было, снова хотела сказать что-нибудь в защиту мужа, чтобы утвердить в глазах этих двух вельмож нерушимость и собственного положения царицы, но в этот момент в зал вошел гонец, объявивший о скором прибытии фараона.
«Дом Атона» без крыши, комплекс царских дворцов, проспекты и улицы города Ахетатона не выдумка автора. Они описаны в полном соответствии с данными, дошедшими до нас из глубины веков.