Выбрать главу

— И зачем так измываться над собой, когда носильщики домчат за десять минут? — Квинт, казалось, позабыл, с кем разговаривает. — Или ты ищешь популярности плебса? Кандидаты в сенаторы, пока добиваются должности и носят белоснежные тоги, тоже любят прошвырнуться пешочком от курии до Колизея. Но стоит кому-нибудь получить пурпурную полоску, он тут же пересаживается в авто, причем самое шикарное.

— Объяснение гораздо проще. Мне надо постоянно двигаться, иначе я вообще не смогу ходить, — признался Элий.

— Боишься, что сенат лишит тебя права наследовать Руфину, если превратишься в калеку?

Цезарь резко повернулся и глянул в упор на Квинта. Любой другой тут же бы смешался. Но Квинт лишь отступил на шаг и шутливо поднял руки.

— Я понял: ты не калека. У тебя был насморк, но теперь ты выздоравливаешь. И Руфин предоставил в твое распоряжение поместье, пока не перестанешь чихать. Я читал об этом в «Акте диувне». Что ж, придется принять официальную версию.

— «Акта диурна» пишет правду. Как всегда.

— Но тебе непременно нужен пес. Цербер для тебя просто находка. И тысяча сестерциев за такую собаку — смехотворная цена.

— На рынке ты требовал за него всего лишь сотню.

— Не может быть! — неподдельно изумился Квинт.

— Со слухом у меня все в порядке.

— Ну хорошо, отдам щеночка за пятьсот. Не может собака Цезаря стоить сто сестерциев. Это неприлично.

— У меня нет лишних пяти сотен на подобные прихоти. — Элий уже стал уставать от болтовни фрументария. Но за возможность услышать новости из Персии он готов был его терпеть.

— Разве тебя не сделали Цезарем? Или «Акта диурна» ввела доверчивый римский народ в заблуждение?

— Да, я — Цезарь, но не имею права брать на свои прихоти деньги из казны.

— Пес — это не прихоть. Пес — жизненная необходимость. И я — тоже необходимость.

— Сколько же стоит эта необходимость?

— Десять тысяч в месяц. Мне лично. Остальные агенты обойдутся дешевле.

— Ни одному секретарю не платят столько. Мой личный секретарь Тиберий получает вдвое меньше.

— Цезарь, друг мой, не будем экономить на мелочах.

— Разве я называл тебя другом? — удивился Элий.

— Хороший соглядатай должен быть другом своего господина. Иначе он будет плохо служить. Поэтому я и прошу десять тысяч. Другу нельзя платить меньше.

— Хорошо. Но собака стоит сотню. Вместо ответа Квинт тяжело вздохнул. Поместье Адриана окружали столетние оливковые рощи. Двое преторианцев в броненагрудниках с накладными бронзовыми орлами взяли винтовки наизготовку, и ворота распахнулись перед Элием. Квинт вошел следом с таким видом, будто всю жизнь прожил в Тибуре и знал здесь все закоулки.

— Говорят, в Ноны и Иды в поместье пускают посетителей? — поинтересовался Квинт, оглядываясь.

Нигде деревья не растут так пышно, как здесь. Ножницам садовника постоянно приходилось смирять это буйство, превращая кроны то в пирамиды и шары, то в причудливые аркады. Однако лето миновало, и зелень пожухла, потемнела, лишь новенькие мраморные скульптуры сверкали с наглостью только что изготовленных копий. Прежние изваяния, порыжевшие от дождя и ветра, перенесли в один из дворцов. С непривычки в поместье можно было заблудиться. Павильоны, бани, водоемы, расположенные на террасах гимнасии, служебные постройки, связанные друг с другом подземными переходами, домики для гостей, повсюду арки, апсиды, купола, ни одной прямой линии. Красиво. Но красота эта вычурная, чужая.

— Ты будешь жить в комнатах для гостей, — сказал Элий. — Там сейчас никого нет. Жилье и стол бесплатные.

— Но там маленькие комнатушки и общие латрины[5]. Я этого терпеть не могу.

— Там милые комнаты. Их только три года как отделали. Вполне прилично для бесплатного жилья.

Элий говорил правду. Комнаты для гостей оказались премиленькие. Черно-белая мозаика на полу, на стенах яркие фрески. В комнатке было три ложа, но всеми тремя пользовались редко, лишь когда император надолго приезжал в Тибур. Слуга — толстый увалень с детскими пухлыми щеками — принес постельные принадлежности.

— Коли доминус желает искупаться, малые бани к его услугам.

— Как тебя звать, приятель?

— Пэт.

— Ты давно здесь служишь, приятель Пэт? — Квинт раскидал простыни по кровати, давая понять, что не требует от слуги идеального порядка.

— Уже пять лет, доминус.

— Новый хозяин не обижает?

Но Пэт не попался на простенькую уловку. Он проверил выключатель лампы, задернул занавески и взял со столика пустую вазу, чтобы вернуть ее с цветами.

— У меня все тот же хозяин, доминус, — император Руфин. Элий Цезарь здесь в гостях.

Квинт сделал вид, что и не собирался устраивать служителю проверку.

— Но Элий может здесь всем распоряжаться.

— Да, император был так щедр, что предоставил ему возможность распоряжаться почти всем.

Он так ненавязчиво выделил это «почти», что Квинт невольно оценил способности Пэта.

— Ну что. ж, Пэт, надеюсь, мы станем друзьями. Потому что отныне я буду служить Цезарю.

— Теперь многие, прослышав про золотое яблоко, хотят ему служить.

— Говорят, это дар богов.

— Или яблоко раздора.

«На кого работает Пэт? — раздумывал Квинт, провожая служителя взглядом. — На Руфина? На Скавра? На Целий?»

Нет ничего приятнее купания в хороших банях после долгого пути. Особенно если это бани самого императора. В лаконике пара поддадут столько, что можно задохнуться, и тело прогреется до самой последней, самой утомленной косточки. Лучшее галльское мыло, душистое, с запахом фиалок, привезенное из Лютеции (ну до чего искусны галлы в подобных штучках), смывает многодневную корку грязи и пота. Весь мир отныне благоухает фиалками. А после можно окунуться в прохладный бассейн с изумрудно-зеленой водой.

вернуться

5

Латрины — уборные.