— Не выходи! — закричал Элий. — Это ловушка
Выкрик его был так пронзителен, что перекрыл рокот толпы.
— Не выходи! — крикнул Цезарь вновь и, работая локтями, принялся протискиваться к Мезруму. С другой стороны к коменданту спешил Рутилий.
— Это почему же? — Мезрум надменно выставил подбородок с короткой черной бородкой. Унизанная перстнями рука уперлась в бок.
— Они всегда так поступают, — сказал Элий. — Вызовут на переговоры и убьют. Пусть шлют своих послов в крепость — мы не выйдем.
— С каких пор ты здесь распоряжаешься. Цезарь? — пренебрежительно бросил Мезрум. — Разве Месопотамия по-прежнему римская провинция?
Элий взглянул на Рутилия, ища поддержки, но тот молчал.
— Пошли своего трибуна, — предложил Элий, понимая, что переубедить Мезрума не удастся.
— Так унизиться? Показать, что я их боюсь? Я — родственник самого царя Эрудия! — И Мезрум сделал знак открыть ворота.
— В Месопотамии все военные старше рядового легионера царские родственники, — заметил Квинт.
— Мезрум! — Элий сделал последнюю попытку удержать коменданта. Но тот даже не обернулся. — Мезрум! Если тебя захватят в плен и потребуют открыть ворота, мы их не откроем.
— Сам прикажу открыть, когда буду возвращаться! — долетел ответ.
Элий стоял неподвижно и смотрел вслед выезжавшим за ворота. А Рутилий уже отдал приказ преторианцам, одна центурия устремилась на стены, гвардейцы рассредоточились и заняли места, держа под прицелом багатура и людей из его отряда.
— Пойдем посмотрим, как этого глупца прирежут, — сказал Рутилий.
— Думаешь, его убьют? — Элий полагал, что коменданта попытаются взять в заложники.
— Могут и в плен захватить. Но это почти одно и то же. Тогда его прирежут через пару часов.
Они поднялись на стену и расположились за мешками с песком.
— Не высовываться, — приказал Рутилий и навел бинокль на мчащегося навстречу монголам коменданта.
Квинт укрылся за полуразрушенным зубцом стены. Комендант тем временем подскакал и остановился возле монгола. Варвар встал так, чтобы комендант загораживал его от нацеленных со стен винтовок.
— Чтоб его Орк сожрал. Что вытворяет! Монгол обменялся с комендантом двумя или тремя фразами. Элию казалось, что он даже различает хриплый гортанный говор. Переводчик стоял рядом с ними и что-то лопотал, ожесточенно размахивая руками. И тут как будто молния блеснула. Пророкотал звук выстрела.
— Огонь! — закричал Рутилий.
Но было поздно. В воздухе засверкали сабли монголов, стража Мезрума валилась под ноги коней, не успев даже обнажить клинки. Элий прицелился, пытаясь поймать в оптический прицел прыгающую вверх-вниз голову монгола.
— Не стреляй! — крикнул Квинт и ударил Цезаря под руку.
Элий успел нажать на курок, пуля ушла вверх и никого не поразила.
— В чем дело?
— Ты не дал присягу. Ты не имеешь права убивать.
— А раньше ты не мог вспомнить о присяге? — прошипел Элий.
Залп римских винтовок стал точкой, завершающей бойню. Монголы с визгом и воем неслись назад к своим позициям, волоча на арканах пленных. На острие копья багатура торчала отрубленная голова Мезрума. Лишь двух монгольских всадников удалось снять стрелкам Рутилия.
— Так даже лучше, — сказал трибун, опуская бинокль. — Комендант не будет нам мешать. А с Дионисием мы поладим.
Элий отполз в сторону и уселся в тени зубца. В висках стучало, будто сошедшие с ума часы пытались отсчитывать сошедшее с ума время. Бессмысленная смерть Мезрума… бессмысленная смерть… а бывает смерть осмысленная? Ему не хотелось об этом думать, потому что в ближайшее время смертей будет очень много. Слишком много. Вполне достаточно, чтобы сойти с ума. Квинт вновь притулился рядом. Сдернул шлем, отер ладонью взмокший лоб.
— Что будем делать? — Он будто не к Элию обращался, а к кому-то более могущественному.
— Будем монтировать прожектора, — отозвался Рутилий.
Визг и крики вновь послышались снизу. Элий вновь кинулся к узкому просвету в мешках. Около полусотни всадников мчались к стенам.
— Огонь! — приказал Рутилий.
— Ложись! — завопил Элий, предвидя, что сейчас произойдет.
Но его вопль потонул в грохоте залпа римских винтовок. А снизу, расчеркивая небо, неслись черные тонкие жала. Как заколдованные, они проходили меж зубцами, перелетали через мешки с песком и впивались в легионеров. Один из наконечников ударил Элия в плечо, но броненагрудник выдержал, второй оцарапал руку повыше локтя. Рядом с Элием гвардеец ухватился за впившуюся в шею стрелу и, хрипя, завалился на бок. И тут будто молния ударила в лицо одновременно с оглушающим грохотом взрыва. Посыпались осколки кирпича и известковая пыль. Рядом с Элием сошвырнуло со стены гвардейца. Другого разорвало на куски. Элий спасся, упав ничком за мешки с песком.
— Что это было? — спросил Элий, стирая с лица песок из лопнувшего мешка.
— По-моему, граната, — отвечал залегший подле Квинт. — Только как они ее закинули на стену? Выстрелили из лука?
А отряд монголов, не понеся потерь, устремился назад, к своим позициям,
Рутилий повернулся к Элию. Лицо его приобрело кирпичный оттенок. Глаза налились кровью.
— Чтобы подобного не было никогда! На стенах я командую! Я! Ты рядовой! И не более того. Понял?
Элий лишь стиснул зубы. Разве можно так орать, когда на камнях и на мешках с песком рдеют пятна крови?
— Иди со мной…
Пригибаясь, Рутилий побежал вдоль зубцов. Элий двинулся следом. Привалившись к мешкам, лежал мертвый легионер — стрела угодила ему в глаз. Другой, поминая подземных богов, держался за пробитую . насквозь руку.
Элия душила ярость. Буквально за несколько минут погибло четверо солдат. Чтоб Орк сожрал этих кочевников! Где же хваленая римская мощь? Имея такое превосходство в вооружении, римляне так уязвимы! Или их преимущество — только миф?