Со двора донесся шум ещё одной подъезжающей машины.
- У вас будут и другие гости? - спросила Фантик.
- Нет, - ответил я. - Это, наверно, приехали подарки от нашего местного "крутого". Он очень уважает отца...
- Или это министр! - вставил Ванька.
- Какой министр? - живо заинтересовалась Фантик.
- Министр лесного хозяйства, Степан Артемович, - объяснил я. - Нас предупредили, что он может приехать. Впрочем, вряд ли он появится раньше завтрашнего дня, ведь гостевой дом, в котором он всегда останавливается тот, рядом с сауной - заперт и не протоплен, и надо часов десять, чтобы он прогрелся, да и прибраться в нем, наверно, не помешает, ведь...
- Погоди! - Фантик перебила меня, не дав закончить мои подробные объяснения (я всегда считал себя обязанным объяснять подробно все, связанное с устройством жизни в нашем "поместье" - чтобы у гостей потом не возникало недоразумений и вопросов). - Какой такой Степан Артемович? Угрюмый, что ли?
- Совсем он не угрюмый! - возмутился Ванька. - Он веселый и добрый, нормальный мужик!..
- Да нет! - объяснила Фантик. - Угрюмый - это его фамилия.
- А ведь верно, - сказал я. - Так его и зовут. Помню, он ещё сам шутил над этим... - его фамилия вылетела у меня из головы, потому что более неподходящую фамилию для этого славного человека трудно было придумать.
- В общем, он занимается лесами, так? - подытожила Фантик.
- Разумеется, раз он министр лесного хозяйства!
- Значит, это тот самый, кого хотят убить! - заявила Фантик.
У нас челюсти отвисли и глаза вылезли на лоб. Увидев выражение наших лиц, Фантик рассмеялась:
- Вы, что, ничего...
Но тут наш разговор прервался: в гостиную вошли посланцы Степанова, коротко стриженые плечистые ребята, сгибавшиеся под тяжестью коробок и огромного рулона.
- Складывайте все вот сюда! - отец, возглавлявший шествие, указал им на угол возле дивана.
Дюжие хмурые парни составили в угол коробки, сверху аккуратно пристроили рулон, и удалились, отказавшись от предложения отца выпить по рюмочке, в награду за их труды: мол, у них работы полно, они на машине, и вообще им пока нельзя. Видно, Степанов здорово вышколил своих мордоворотов.
- Ты не послал ему подарок в ответ? - удивленно спросил вошедший в гостиную дядя Сережа.
Отец покачал головой.
- Нет... Не тот случай. Ведь эти подарки - в знак особого уважения. Если бы я послал ему что-нибудь в ответ - он бы решил, что я начал заискивать перед ним и что со мной можно меньше считаться. Так уж у этих людей устроены мозги.
Дядя Сережа секунду подумал - и понимающе кивнул головой.
- Да, конечно. Ты абсолютно прав. Я должен был и сам сообразить.
- Разочтусь с ним как-нибудь потом... - заметил отец, распаковывая рулон. - Я... - он, видно, хотел сказать, что у него всегда найдется, чем отблагодарить Степанова: отличной охотой на заранее прикормленного лося или чем-нибудь подобным, но осекся и ахнул. - Мамочки!..
Интересно, почему он так ахнул? Тогда придется подождать следующего письма. Отец собирается город и торопит меня, чтобы я отдал ему письмо. Поскольку в следующий раз он окажется на почте лишь дней через пять, я сейчас заканчиваю - а сегодня вечером начну новое письмо, чтобы они шли регулярно. Ну, словно еженедельный журнал, печатающий детектив с продолжением. Привет!
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ ПРОПОВЕДУЕТ МИЛИЦИИ
В рулоне оказался большой настенный ковер. Но какой! Степанов, конечно, расстарался, выбирая ковер по своему вкусу. На ковре была изображена охота на кабана, причем вместе с охотниками в тирольских шляпах и со старинными ружьями на заднем плане присутствовали нимфы-охотницы: в коротеньких туниках, наподобие сильно обрезанных ночных рубашек, и с золотыми колчанами, из которых торчали золотые стрелы... Но главное - все это было каких-то кошмарнейших тонов, таких ярких и ядовитых, что невозможно представить! Кабан был огненно-рыжим - такими рыжими иногда изображают тигров на глянцевых новогодних открытках и плакатах, но даже китчевые тигры уступали в ослепительности несчастному кабану, истекавшему багрово-малиновой кровью! Не менее кричащими были розовые лица охотников и розовые тела нимф, салатовая зелень травы и изумрудная зелень крон деревьев, а над кронами сверкало небо цвета медного купороса. По всей видимости, материал, из которого был сделан ковер, был очень дорогим похожим на плюш, но на ощупь более мягким и толстым.
- Господи!.. - мама так и застыла в дверях с блюдом пирожков с капустой, которое несла на стол, в руках. Из-за её плеча выглядывала тетя Катя, державшая миску с салатом "оливье". - Что это за кошмар?
- Подарок Степанова, - сообщил отец. - Я так понимаю, он послал нам самое дорогое, что только мог найти.
- И ты хочешь сказать, с этим "вырви-глаз" нам теперь предстоит жить, чтобы не обидеть Степанова?
- Мы что-нибудь придумаем, - успокоил её отец. - В крайнем случае, будем вешать ковер на стену, когда Степанов будет заезжать к нам в гости. Ведь это случается не чаще одного раза года в три...
Это было верно. Я не видел Степанова уже лет пять, а то и побольше. Даже когда он со своими гостями бывал в заповеднике, в одном из охотничьих комплексов, он к нам не заглядывал - то ли излишне докучать не хотел, то ли боялся, что кто-то из нас может ненароком упомянуть лишний разик, как он когда-то шоферил на отца. Степанов этого не стеснялся, но и слишком рекламировать не желал. Так что с ковром можно было поступать как угодно.
- Давайте посмотрим, что там ещё есть, - сказал отец.
Другие подарки оказались более практичными: набор тефлоновых сковородок для мамы, немецкий стругально-резальный станок со сменными насадками отцу и немецкий же детский двухместный снегокат для нас с Ванькой. Кроме того, в коробку со снегокатом были аккуратно пристроены и завернуты в пластик, типа тонкого белого поролона, несколько шоколадных яиц с сюрпризом. А ещё там лежала упаковка петард и фейерверков, стреляющих разноцветными огнями, с большим грохотом, а иногда свистом - если в ракеты, которые из них вылетают, вделаны крохотные свистульки.