Мы в две секунды домчались до дому и ворвались в гостиную, где сидели взрослые, с диким криком:
— Министр приехал! Он идёт по дороге!
— Идёт? — удивился отец. — Разве он не на машине?
— Понимаешь… — объяснил я. — Мы с ним столкнулись!
— Как это — столкнулись? — не поняла мама.
— Очень просто, — объяснил Ванька. — Мы выкатились на дорогу, а там как раз ехала его машина!
— Вы хотите сказать… — у тёти Кати округлились глаза, да и остальные взрослые выглядели несколько ошарашенными. — Вы хотите сказать, что мчались с такой скоростью, что подбили его машину?
— Нет, — объяснил я. — Его машина успела вильнуть и попала в кювет, — перехватив вопрошающий взгляд отца, я добавил. — Она очень крепко засела. Но, наверно, «Бураном» её всё-таки можно вытащить.
— Господи, у нас какие-то дикие дети! — ахнула мама. — Отправить в кювет машину министра!
— Нормальные дети, — отец встал, достаточно поняв из наших обрывочных объяснений. — Пойду встречать Степана Артёмовича, а потом мы с Сергеем сгоняем на «Буране» и попробуем вытащить его драндулет.
— У него не драндулет, — сообщил Ванька. — У него машина новая и красивая. Вся лакированная и лак ни капельки ни ободран. Если, конечно, сейчас не ободрался… — задумчиво уточнил он.
Я яростно наступил ему на ногу: мол, не трезвонь лишнего, нам и так могут всыпать, так что не заостряйся на подробностях!
— Ну, не драндулет, так лимузин, — спокойно согласился отец. — Сути дела это не меняет. Таскать вам не перетаскать, вот как это называется.
Все это он проговорил уже на ходу, пройдя вместе с дядей Серёжей в прихожую и надевая полушубок.
— Как ты думаешь, министр будет обедать с нами? — окликнула его мама.
— Думаю, что да, — ответил отец. — Вряд ли после дороги у них будет большое желание пытаться что-то сварганить отдельно. Так что накрывай стол на всех, не ошибёшься!
И отец с дядей Серёжей вышли.
— Сколько человек при министре? — спросила мама.
— Трое, — ответили мы.
— Значит, их четверо, и нас семеро… Будьте добры сами накрыть стол на одиннадцать человек, за все хорошее! Борис, ты вместе с Иваном раздвинь стол, а Фаина пусть начинает носить тарелки и другую посуду. Собственно, вы знаете, что делать.
Мы бодро взялись за работу, очень довольные, что обошлось без большого нагоняя. Я подумал, что, наверно, это потому что отец вполне понимал: все случившееся — это не наша вина, а несчастное стечение обстоятельств, ведь всякий имеет право кувыркаться на лесной дороге. А родители Фантика, видя достаточно мягкую реакцию отца, предпочли не вмешиваться.
Мы сновали из кухни в гостиную и обратно, и через десять минут стол был накрыт. И в это же время в ворота вошли министр со свитой и отец с дядей Серёжей. Мы увидели в окно, как министр что-то оживлённо рассказывает, и даже показывает, широко разводя руками, а все остальные внимательно слушают.
— Охотничьи байки травит, — сделал вывод Ванька.
— Или изображает в лицах, как мы выкатились ему под машину, — пробормотал я.
Как оказалось, было верным и то, и другое. Министр, в предвкушении охоты, действительно повествовал о былых подвигах — особенно он любил рассказывать, как охотился в родной Сибири в те далёкие времена, когда и думать не думал, что его когда-нибудь переведут в Москву — а также успел исполнить в лицах юмористическую сценку «мы ныряем в канаву».
— Здравствуйте, милые хозяюшки! — прогудел он в прихожей. — Познакомьтесь с моими спутниками! Влад и Юрий — моя охрана, и Анатолий Максимович, мой секретарь!.. — выходит, мы правильно угадали, подумал я. — Говорят, у вас нежданных гостей даже обедом потчуют? Просто быть такого не может!
— Потчуют, потчуют! — заверила мама. — Будьте добры за стол!
Пока министр освобождался от верхней одежды, отец заглянул в гостиную, все ли мы успели. Тётя Катя как раз наводила последний лоск, поправляя ножи и вилки, чтобы они лежали совсем ровно, передвигая маслёнки так, чтобы до одной из них было удобно дотянуться любому сидящему за столом, и отслеживая все подобные мелочи.
— Так вы, выходит, без всякого снегоката подшибли Степана Артёмовича? — осведомился отец. — Ну, мощны!
— Без снегоката? — удивилась тётя Катя. — Что же они делали на дороге?
— Дрались из-за этого снегоката, устроив кучу малу, — с ухмылкой сообщил отец.
Тётя Катя всплеснула руками.
— Дикие, я ж говорю, как есть дикие!
— Ну, тогда все дети дикие, потому что все когда-нибудь дерутся, — резонно заметил отец.
— Другие не так, — задумчиво покачала головой тётя Катя. — Не знаю, как у вас, а у нас имеются проблемы, из-за того, что Фаина на ферме дичком растёт. В итоге, витает в своём мире, плохо сходится с другими детьми, и очень часто при первом общении у неё доходит до драки — она просто не умеет общаться!
— Ну, у вас Фаина хоть в школу регулярно ходит, в отличие от наших, — заметила мама, вносившая в этот момент кастрюлю с супом.
Поскольку даже ближайшая школа была безумно далеко от заповедника, мы занимались дома, а в школу ездили раз в две недели и, сдав учителям все пройденное и все домашние задания, получали оценки.
— Мы ведь устроили Фаину в школу для талантливых детей, по справке, что ей необходимо много заниматься фигурным катанием, — напомнила тётя Катя. — Там занятия два раза в неделю и по субботам зачёты по пройденному. Так что со сверстниками она тоже общается недостаточно. Да и характер… Словом, у неё часто доходит до стычек с другими детьми, потому что она не знает, как себя надо вести.
— Наши тоже бывают как ёжики колючие, — вздохнула мама. — Особенно младший.
— Надо им побольше общаться друг с другом, и всё будет в порядке, — подытожил дядя Серёжа, вошедший в гостиную минуты две назад и внимательно слушавший разговор. — Раз подерутся, другой, и в итоге притрутся друг к другу.
К счастью, тут в дверях появились министр и его спутники, помывшие руки после дороги, и обсуждение наших «достоинств» — от которого мы беспокойно переминались с ноги на ногу, не зная, куда деться — прекратилось.
Мы спокойно пообедали, а после обеда взрослые охотно разрешили нам удалиться наверх, пока они будут пить кофе.
— Вы слышали? — возбуждённо спросил Ванька, когда вся наша троица устроилась в нашей с Ванькой комнате. — Мы все дикие, вот! Поэтому нормально, что мы дерёмся!
— Ничего нормального в этом нет, — возразил я. — И диким, кстати, был только ты. А в итоге и Фантика «умыли», объявив драчуньей.
— А что, с тобой тоже случается? — спросил Ванька у Фантика — с тем сочувствием, с которым спрашивают, когда находят родственную душу.
— Ну… — Фантик пожала плечами. — Бывает. Но, честное слово, я никогда не бываю виновата, просто так получается… Мама часто говорит, что я «дикая».
— Наша мама тоже нам твердит, что мы «дикари», — сказал я. — И… — я выпрямился. Меня осенила блестящая идея. — Вот что, раз мы все дикие, то давайте поклянёмся больше не сцепляться друг с другом, а создадим «Союз диких». А?
— Здорово! — воскликнул Ванька, а Фантик, тоже горячо поддержавшая мою идею, спросила:
— А чем будет заниматься наш союз?
— Чем угодно! — ответил я. — Сейчас, например, мы можем охранять министра, следить за всем подозрительным… А уедет министр — ещё какое-нибудь дело найдётся!
— Вон, кстати, папа и дядя Серёжа выводят «Буран» из гаража, — сказал Ванька, сидевший на подоконнике.
Уже начинало немного смеркаться. То есть, ещё нельзя было сказать, что наступили сумерки, но свет уже сделался бледно-голубым, и лишь кое-где в нём просверкивало холодное золото. И в этом бледно-голубом свете громко взревел «Буран», а потом его тарахтение стало быстро удаляться, становясь все тише.
— Надеюсь, они быстро справятся, — сказал я.
— Не знаю, — покачал головой мой братец. — Ты ж видел, как она подсела. Набок, да ещё нырнув носом вперёд…