Маэстро повернул ручку. Стрелка медленно подошла к цифре 105.
— Сейчас идут длинные волны… Если промодулировать их, включить микрофон и антенну, которую я включил, то нас услышат длинноволновые приемники… Здесь волна 1000 метров… Вот теперь меньше… Смотрите: 104… I03. Это уже диапазон коротких волн: от 100 до 10 метров. Но это мало интересно. Теперь погодите. Начинаются ультракороткие… 103… Стоп!
Щелкнул выключатель, и генерация прекратилась. Стрелка застыла, указывая волну около 8 метров. Маэстро накрыл генератор фарадеевской клеткой — большим кубическим колпаком из медной сетки с дверцами для управления и вывода энергии. Круглое отверстие против излучающего устройства было направлено в угол комнаты, где стоял сплошной металлический экран. Перед ним на стуле маэстро поставил стеклянную банку от аккумулятора, в которой сидела обыкновенная рыжеватая крыса.
Маэстро преобразился. Обычно медленные и размеренные движения его стали быстрыми, резкими, на лбу выступили капельки пота. Волнение его росло. Он подскочил к генератору и снова дал ток. Стрелка двинулась вперед.
— Смотрите на часы, отметьте время, когда я скажу!.. — Он внимательно следил за стрелкой. — Есть! Так… теперь следите за крысой.
Он отошел к дивану, на котором я сидел, и застыл рядом со мной.
Крыса начала беспокоиться. Через 5 минут она уже отчаянно металась в банке, прыгая вверх. Еще через минуту координация ее движений стала нарушаться. Наконец, она упала на спину и, вздрогнув несколько раз, затихла.
— Сколько прошло?
— Семь с половиной минут… — я схватил маэстро за руку. Это — «лучи смерти»?!
Несколько нерешительно он ответил:
— Нет… не совсем… Вы еще увидите…
Мы осмотрели крысу. Сердце ее не билось. Не было ни малейших признаков жизни.
Маэстро положил крысу обратно, банку поставил на прежнее место и снова слился с генератором.
Я поймал себя на мысли о том, что этот человек и его УГЭК — одно целое, что человек стал какой-то электрической деталью этой машины.
— Дециметровые… сантиметровые волны, — бурчал маэстро. — Знаете, какая сейчас частота — несколько миллиардов циклов в секунду… Продемонстрирую вам потом. Теперь —104. Длина волны — сотые доли миллиметра. Частота — сотни миллиардов колебаний в секунду. Чувствуете?
От аппарата стала распространяться приятная теплота, казалось, что я стою перед пылающим камином.
— Инфракрасные лучи. Невидимые тепловые лучи солнечного спектра. Дальше! Теперь я раскрою вам «пиротехническую» тайну. Надо немного расстроить контур… Вот. Да, еще — комнатную антенну. Готово.
Произошло нечто невероятное. Невыносимо яркий свет, быстро нарастая, хлынул из аппарата, из всех проводов, из антенны. Самое пространство вокруг аппарата и всех, соединенных с ним проводников, вся комната, все наполнилось светом. Ничего не было видно. Ослепленный, я закрыл глаза руками…
— Это — свет, — услышал я спокойный торжествующий голос. — Его волна около шестидесятитысячной доли сантиметра. Откройте глаза, я уже выключил генерацию. Знаете, что произошло тогда? «Пиротехника»-то? Я забыл выключить внешнюю антенну! Вот мой свет и вылез во двор. Ха-ха! Право, переполох вышел занятный… Но это пустяки. Это просто свет. Вы смотрите, что будет сейчас.
Он слегка повернул ручку. Стрелка двинулась к цифре 105. Потом открыл отверстие экранной сетки перед излучающим устройством и снова включил ток.
— Смотрите на крысу!
Прошло несколько минут. Мертвая крыса лежала в той же позе, со скрюченными пальцами голых, белесых лапок. Я ждал затаив дыхание, мучительно напрягая зрение. Что еще мог сделать этот волшебник с мертвой крысой, — уничтожить совсем, превратить в газ, разложить на составляющие ее организм химические элементы?
Маэстро был неподвижен. Только пальцы его, сжимавшие ручку микрометрического верньера, едва заметно двигались, нащупывая в контуре какую-то неуловимую настройку.
Я вздрогнул. Может быть это галлюцинация — от чрезмерного напряжения… Нет! Мертвые лапки дрогнули. Потом крыса перевернулась и встала.
Вероятно, у меня был до неприличия ошеломленный и растерянный вид. Я бухнулся в кресло, обессиленный от напряжения, от непривычной гаммы переживаний. Маэстро, сверкая улыбкой, глядел на меня, как сова, через свои круглые очки.
— Занятно, не правда ли? — торжествовал он. — Вы, конечно, жаждете объяснений. Видите ли, есть такой диапазон излучений — на грани между ультрафиолетовыми и еще более коротковолновыми лучами — магнетическими… Вы ведь знаете, их открыл профессор Гурвич еще в 1932 году.