Тбилисским онкологам потребовались шприцы для уколов в... единичную клетку. Эдуард Авакович сделал такие шприцы и набор игл к ним. Работать с этими инструментами можно лишь пользуясь микроскопом. И снова письмо, полное благодарности.
Для научно-исследовательской лаборатории Министерства здравоохранения Армянской ССР Эдуард Авакович изготовил микроскопический искусственный хрусталик для глаза. В ноябре 1976 года на заседании ученого совета, в котором принимали участие крупнейшие окулисты, главный офтальмолог республики С. В. Малаян доложил о работе Э. А. Казаряна как о выдающемся вкладе в дело оперативного лечения глаз. Медики внимательно рассматривали хрусталик, не скрывая своего восхищения[14]. Искусственный хрусталик Эдуарда Аваковича был рекомендован для применения во врачебной практике.
Выдающимся достижением Э. А. Казаряна стало создание по просьбе профессора С. Н. Федорова тончайших микроигл для сшивания ран при операциях на глазе. По инициативе Эдуарда Аваковича в Ереване была организована лаборатория, объединившая энтузиастов и ставшая центром разработки новой — корундовой — иглы[15].
С необычной просьбой обратился к Э. А. Казаряну президент Армянской Академии наук академик В. А. Амбарцумян — исправить вышедший из строя в Бюраканской астрономической обсерватории прибор, обеспечивающий остроту настройки главного телескопа. Когда Эдуард Авакович узнал, что именно от него требуется, он оробел. Предстояло просверлить в тонкой стальной закаленной диафрагме геометрически идеальное отверстие диаметром не более 10 микрометров. «Меньше — пожалуйста, больше — нельзя!» — предупредили астрономы. Лазерной техники в ту пору еще не было. Э. А. Казарян сделал нужное отверстие. Оно было не только предельно точным, но и меньше на 6 микрометров, чем требовалось...
* * *
Побывав у Эдуарда Аваковича в Ереване и насмотревшись его чудес, я спросил перед отъездом художника :
— Что такое, по-вашему, талант?
— Когда имеет место творчество, труд, терпение, семь потов... Умение мыслить образами и воплощать мысль в произведение искусства. Воображение и, конечно же, высокое мастерство. Вспомните слова пушкинского Сальери: «Ремесло поставил я подножием искусству». Порой слышишь вопрос: что является первичным в искусстве — мысль или форма? Одно без другого не существует. Вспомним, что слово «мастерство» имеет двоякое значение: ремесло (ремесленное дело) и искусство. Если заурядное ремесленничество вполне обходится без искусства, то искусство микроминиатюриста без виртуозного ремесла немыслимо. Их слияние и дает то, что мы именуем художественным произведением, а не простой ремесленной поделкой.
— Что же тогда шедевр?
— Когда художник, сотворив однажды нечто действительно выдающееся, не в состоянии повторить его...
* * *
Существует древнее армянское предание о том, что знаменитый армянский храм Гегард был вырублен в скальном массиве одним-единственным каменотесом. Тридцать лет невообразимо тяжкого труда ушло на это сооружение. Оно считается образцом предела человеческих сил и возможностей.
Но так ли это?
За сорок лет кипучей творческой деятельности Эдуард Авакович Казарян изготовил более четырехсот уникальных микроминиатюр, любая из которых служит примером предела человеческих возможностей. Им создано 500 скрипок и альтов, множество сложнейших микрохирургических инструментов. Вся его творческая деятельность — это блестящий пример бесконечности и неисчерпаемости творческих возможностей человека.
У Эдуарда Аваковича Казаряна хватает времени на все: на музыку, рисование, скрипичное мастерство, на художественную деятельность микроминиатюриста экстракласса, на кипучую общественную работу. Как же удается ему одинаково хорошо справляться со всеми своими многочисленными делами и обязанностями?
Эдуард Авакович не занимает часов у следующих суток, не мечется в поисках времени. Он просто его не теряет! Ему по душе философская поэтика С. Я. Маршака:
14
На этом заседании произошел комический случай. Один из участников заседания, пожелав поближе рассмотреть крохотный хрусталик, наклонился к столу, на котором тот лежал, и неожиданно чихнул. Хрусталика как не бывало — исчез! Под общий хохот Эдуард Авакович извлек из пробирки второй экземпляр хрусталика.