Вечер медленно погружался в тишину, обволакивая дворец мягким полумраком. Я вышла в сад, стремясь отбросить мысли о сложностях, связанных с цветком Наян. Ночной воздух был наполнен ароматом тяжелых цветов и свежестью, исходившей от холодного песка пустыни, который лежал неподалеку, словно тайна, ожидающая своего часа.
Панорама ночного неба с яркими звездами завораживала, и я ощущала себя маленькой частью этой огромной Вселенной.
В этот момент ко мне подошел принц Лионар. В его глазах читалась печаль, и его шаги казались выгнанными из обычного ритма. Я знала, что что-то его беспокоит, и, несмотря на собственные переживания, я решила поддержать его.
— Лионар, — тихо произнесла я, — что происходит? Ты выглядишь расстроенным.
Он сел рядом со мной на скамью, и я заметила, как вздохнул, словно подыскивая подходящие слова.
— Я должен был жениться на принцессе Дарфине, — наконец произнес он, его голос звучал тяжело, как будто он тянул на себе бремя. — Мои родители уехали к ней свататься, и я чувствую себя... запертым.
Я внимательно его слушала. Эмоции переполняли его, и мне становилось грустно за принца.
— Ты не хочешь жениться на ней? — спросила я, осознавая, что этот вопрос мог открыть двери к его настоящим чувствам.
— Нет, — ответил он, качнув головой. — Я хочу жениться на той, кого люблю, а не позволять родителям решать за меня.
Тут же в разговоре словно поменялась атмосфера, и я решила спросить о цветке Наян.
— Ты говорил о цветке Наян, — начала я, пребывая в душевной беседе. — Как еще его модно добыть?!
Лионар немного задумался, и его взгляд стал серьезным.
— Цветок Наян растет в другой стране — Флоренсии. Это место таит в себе множество тайн и опасностей. Ты не сможешь просто перейти границу; доступ к этому цветку имеет только тот, кто там родился, — объяснил он. — Легенда гласит, что только истинная любовь, готовая преодолеть все преграды, сможет привести к этому цветку.
Его рассказ постепенно заполнял меня азартом и решимостью. Я хотела узнать больше, но страх перед неизвестностью также мучил меня.
— Ты веришь, что кто-то сможет его достать? — спросила я.
— Я надеюсь, — сказал он, глядя вдаль, как будто искал ответ в звездном небе. — Возможно, кто-то найдёт в себе силу, чтобы пройти этот путь.
Я чувствовала, как между нами строится связь, не только дружеская, но и основанная на понимании и поддержке.
— Лионар, — произнесла я, собирая все свои мысли. — Я верю, что тот, кто может стремиться к любви, сможет преодолеть любые преграды.
Мы сидели в молчании под небом, усеянным звёздами, и я ощущала, как между нами формируется некое доверие.
— Я хочу, чтобы ты знал, — добавила я, обнимая ноги, — я здесь, если тебе нужно поговорить. Может, однажды наш путь пересечётся в ещё более удивительном месте.
Он посмотрел на меня, и в его глазах вспыхнула искорка надежды. Ощущение поддержания друг друга стало особенным, словно в том мгновении наши сердца принадлежали не только нам, но и самым сокровенным мечтам.
Эта ночь оставила след в моей душе. Мысль о том, чтобы рассказать ему о себе, о том, кем я являюсь, стесняясь в самом глубоком уголке моего разума, не покидала меня. Но я понимала, что иногда необходимо сохранить некоторые тайны, чтобы путь к свету оставался ярким.
Когда я вернулась в нашу общую с Римаром комнату, в ней царила тишина. Римар, казалось, уже дремал, лежа на полу. Я тихо подошла ближе и, стараясь не мешать, спросила:
— Ты спишь?
Ответом мне было молчание. Я подумала, что он, вероятно, устал после ужина и разговоров о цветке Наян. Внутри меня что-то трепетало, ведь после ужина вопросы и переживания кружили в голове, и, чтобы успокоить их, мне нужно было сменить одежду и подготовиться ко сну.
Я начала снимать свои наряды, освобождая кожу от легкого тканевого бремени. В этот момент, когда я уже была почти полностью раздетой, Римар вдруг повернулся ко мне.
Наши взгляды встретились, и в этом мгновении я замерла. Его глаза, полные удивления, исследовали меня. Я почувствовала, как на щеках появляется горячий румянец, и в воздухе повисло неловкое смущение, словно оно заполнило комнату.
— Прости! — вырвалось у него, когда он осознал, что стал свидетелем чего-то, что не предназначалось для глаз. Он быстро отвернулся, а его голос дрожал от неловкости. Я тоже была слишком смущена, чтобы что-либо сказать.
Сердце стучало у меня в груди, а я чувствовала, как по телу разливается волна жара. Это было странное сочетание смущения и неожиданной неловкости, которое напоминало мне о том, что за его холодным обликом скрыта настоящая человеческая эмоция.