Таяне снился Евсей. Княжич стоял в лучах солнца и, протягивая к ней руки, улыбался. На душе у девушки запели соловьи, но не успела она сделать и шага, как из прекрасных грёз её вывело бряцанье ключей, а в следующую секунду дверь отворилась, и на пороге появился Якуб Залевский.
– Вот и свиделись, красавица, – расплылся в ядовитой ухмылке пан. – Долго ты бегала от меня. Да вот обратно вернулась.
– Чего вам надо? – отрешённо спросила девушка.
– Верни амулет.
– Он не ваш. Мне его матушка подарила.
Якуб насмешливо вскинул брови.
– Ну, значит, одним обвинением тебе будет меньше. Скажем, будто ты не знала, что вещица ворованная.
– Оберег не ворованный.
– Ну, тогда объясни, откуда у ключницы такая дорогая вещь?
– А почему нет? Хозяин за службу наградил, – пожала Таяна плечами.
– Но у меня есть доказательство, – оскалился Якуб. – Такой же амулет, только золотой.
– Может, это вы его украли? – напряжённо прищурилась девушка. – У моего батюшки?
– У княжеского холопа? – засмеялся пан.
– Мой отец не был холопом, – упрямо заявила Таяна.
– Откуда ты знаешь? Ты же ничего не помнишь…
– Просто знаю и всё.
– Хватит! – вдруг рявкнул пан, и девушка от неожиданности вздрогнула. – Сама отдашь или как? Неужто ты думаешь, будто я не посмею залезть тебе за пазуху и пощупать, чего у тебя там имеется? – хохотнул поляк.
– При мне его нет, – спокойно ответила Таяна, и Залевский понял: пленница говорит правду.
– Так я и думал, – поморщился он. – Поэтому и велел привезти тебя сюда. Не полная же ты дура, чтобы такую дорогую вещь с собой таскать. Да и обыщик этот, Долматов, говорил, что не нашёл у тебя амулета, – почти ласково проговорил пан и вдруг злобно прошипел: – Говори, где он! Только не ври, что потеряла! Не поверю! До смерти запорю, а скажешь, куда дела.
– Ну, если до смерти запорите, то уж точно ничего не узнаете, – усмехнувшись, отозвалась Таяна.
Смерив пленницу с зловещим взглядом, поляк слащаво улыбнулся.
– Ничего, я найду способ добиться признания. Либо ты говоришь, либо … – и его улыбка стала напоминать оскал крысы. – Я отдам тебя своему сыну. Он давно мечтает потешиться с тобой. А как ты ему надоешь, то дальше по рукам пущу…, – пригрозил Якуб, и сердце девушки беспомощно заметалось. Она знала, пан, не задумываясь, исполнит угрозу, а Залевский, заметив замешательство жертвы, предупредил: – И не забывай, какое наказание грозит тебе за убийство боярина и его дочери, а главное – за поджёг моего дома. Я же могу сгладить некоторые обвинения, – с лисьим коварством зашептал он.
В груди Таяны полыхал пожар возмущения: у неё в голове не укладывалось, как человек может быть настолько подлым и лживым?! Как можно жить с таким грузом на душе и не испытывать ни капли раскаянья?! Но злые глаза Залевского сверлили её, и, потупившись, она призналась:
– Я подарила оберег.
– Кому?! – стиснул челюсти пан.
Опасаясь, что своим признанием она может навредить Евсею, Таяна в нерешительности замолчала. «Назвать другое имя? Пусть себе ищет», – подумала она, но словно догадавшись о ходе её мыслей, Якуб пригрозил:
– И не вздумай врать! Пока не найду амулет, не выпущу!
– Да вы меня в любом случае не отпустите, – догадалась пленница.
Пан самодовольно усмехнулся.
– Может и так… Но только я предлагаю тебе выбор: либо ты будешь жить в моём доме прислугой, либо… – и мужчина многозначительно замолчал, намекая на прошлую угрозу и возможность казни. – Ну так что? – требовательно уставился Залевский.
Таяна тяжело вздохнула и призналась:
– Оберег я отдала… Евсею Левашову.
Якуба буквально всего передёрнуло. «Опять этот Левашов! Постоянно на дороге стоит и всё мешает», – нервно застучал он пальцами по эфесу висящей на поясе шпаги.
– И зачем же ты ему такую ценную вещь пожаловала? – скривился пан. – Обычно мужики, когда бабу завалят, подарки дарят, а тут наоборот? – засмеялся он, и девушка, опустив голову, покраснела. – Ну что ж, тем хуже для тебя. Пока не выясню, не соврала ли, здесь будешь сидеть, – проговорил Залевский и вышел.
Покинув темницу, пан прошёл в трапезную, где его дожидался Болеслав.
– С утра скачи назад в Москву. Найди Друцкого, пусть выяснит, отдавала ли девчонка князю Левашову амулет, похожий вот на этот, только серебряный, – показал Якуб оберег.
– Да что ты, в самом деле, с девкой носишься и с амулетом этим? – фыркнул сын.
– Глупец, это же доказательство! Если она действительно отдала Левашову вещицу, это нам только на руку. Друцкий говорил, будто князь сам в Вязьму наведывался и вынюхивал здесь чего-то, а потом двое слуг сбежали, – хмурясь, вспоминал старший Залевский и, подозрительно прищурившись, проронил: – Чует моё сердце, упустили мы что-то, а он нашёл… – и уже уверенно взглянув на сына, заявил: – А так – скажем, что в сговоре он с девкой был.