Молодой человек медлил с ответом, и она нетерпеливо спросила:
– Значит, вы меня не узнали?
Глядя на нее с изумлением, Реми промолвил:
– Я уверен, что не видел вас до того вечера, когда маркиза д'Орнан представила меня вам.
– Вы ошибаетесь, – странным голосом возразила девушка, – вы видели меня раньше.
Помолчав, она тихонько добавила:
– Напрягите память!
Реми старательно перебирал воспоминания.
– Ладно, – смилостивилась она, – раз не можете вспомнить сразу, нечего и стараться. Я вам помогу, господин д'Аркс, а затем воспользуюсь случаем, чтобы принести свою запоздалую благодарность. Помните: пустынный квартал, ночь, одинокая девушка?..
– Набережная Ботанического сада! – воскликнул Реми, которому странная беседа казалась бредом. – Возможно ли это?
– Да, набережная возле сада. На девушке была вуаль, которую подвыпившие студенты пытались сорвать, она спешила к карете, поджидавшей ее в нескольких шагах, но расходившиеся озорники преградили ей путь. К счастью, ее крики о помощи услышал прохожий... к еще большему счастью, прохожий этот, вероятно, застенчивый наедине с женщинами, выказал львиную отвагу перед лицом опасности. Он молниеносно разогнал хулиганов, а девушка, которую он почтительно проводил до кареты, едва успела пролепетать несколько слов благодарности своему избавителю.
– И я должен поверить, что это были вы? – тихо спросил Реми.
– Да, вы должны в это поверить, господин д'Аркс. Я от всего сердца еще раз благодарю вас за помощь и предоставляю вам право поинтересоваться, каким образом я, племянница маркизы д'Орнан, оказалась ночью одна да еще в таком пустынном месте.
Реми поднес ее руку к своим губам.
– Мне легче усомниться в себе, – ответил он, – чем заподозрить вас в чем-то дурном. Вы вообще могли бы не упоминать об этом случае, о котором я успел позабыть.
– Зато я о нем не забыла, – серьезным голосом промолвила Валентина, – и для меня получить предложение от такого человека, как вы, большая честь и большое счастье. Я сама явилась к вам со своим ответом, чтобы объяснить, как высоко я ценю ваши чувства и как мне тяжело отказывать вам.
Смертельная бледность покрыла лицо Реми, он прижал руки к груди и воскликнул:
– Мое предчувствие не обмануло меня!
Молодой человек бессильно опустился на стул, а Валентина, усевшись рядом с ним, добавила:
– Господин д'Аркс, я не гожусь вам в жены.
Это было произнесено столь странным тоном, что молодой судья поднял на нее испуганные глаза. Она ответила ему ангельски чистым взглядом и с нежной улыбкой промолвила:
– Ах, нет, не в этом дело! Я порядочная девушка и стану порядочной женщиной, могу поручиться – ведь это зависит только от меня. Но многое в моей загадочной жизни определяется не мною, и тут возможны всякие осложнения. Вам не о чем жалеть, ибо мое прошлое – а я хочу, чтобы вы о нем узнали, – может испугать человека вашего положения и может погубить вашу карьеру, ваше будущее...
– Одно слово! Скажите одно только слово! – с лихорадочным нетерпением перебил ее Реми. – Вы любите кого-то другого?
– Да, – ответила Валентина и неосторожно прибавила: – Если бы не это, я бы, конечно, в вас влюбилась.
Реми опустил голову; глядя на него с искренним сочувствием, девушка спросила:
– Хотите, я буду вашей сестрой?
– Ради Бога! – воскликнул судья дрожащим голосом. – Оставьте меня одного! Разве вы не видите, как я страдаю?
– Вижу, – ответила она, – я тоже страдаю вместе с вами. Но мы не можем вот так взять и расстаться, я чувствую, что между нами есть какая-то связь, хотя не могу определить ее словами. Завтра вы все узнаете обо мне, я уже сказала, что хочу этого. О вас мне уже известно многое: я знаю, что ваша молодость отдана делу таинственной мести; вы напали на след убийц своего отца... Ну вот, – прервалась она, – наконец-то вы пробудились, вы даже вздрогнули!
Их глаза встретились... Никогда прежде Валентина не казалась ему такой красивой! Она продолжала:
– Вы умны, у вас отважное сердце, вы многое обнаружили, но они ловки, как дикие индейцы, и умеют прятать свои следы. Как знать? Если я не могу стать вашей любовью, то, может быть, я смогу стать орудием мести.
Реми смотрел на нее горящим взором.
– Вы знаете тех, кого я ищу? – спросил он.
– По крайней мере одного знаю, – ответила Валентина.
– Его имя! – вскричал судья.
Она приложила палец к губам и, понизив голос до шепота, проговорила:
– Не здесь. Мы и так слишком много сказали в этом доме, где стены имеют уши. Я должна с вами увидеться завтра, можете вы назначить мне встречу?
– Где? – спросил Реми.
– У вас.
– У меня?! – изумился судья.
– Мы должны встретиться наедине, – решительно объявила девушка. – Начиная с шести вечера, не впускайте в дом никого.
Она встала и с меланхолической улыбкой заметила на прощание:
– Как видите, господин д'Аркс, я странная девушка, и вам не стоит расстраиваться из-за моего отказа. До завтра! Я буду у вас в шесть вечера.
VII
ЗНАМЕНИТАЯ УКРОТИТЕЛЬНИЦА
Нстория, которую мы собираемся предложить вашему вниманию, слегка напоминает жизнеописание русской царицы Екатерины Великой. Жан-Поль Самайу, первый укротитель при дворе королевы португальской и изобретатель порошка от насекомых, предназначенного для дам, господ и животных, оказался со своим зверинцем в городке Сен-Бриек, центре департамента Кот-дю-Нор.
Незадолго до того укротитель потерял свою супругу, не менее знаменитую, чем он: в афишах она значилась как женщина с бородой – дикая, не горящая в огне и сведущая в некромантии.
Сен-Бриек – тихий серенький городок, окруженный океаном капусты; обитатели его выглядят столь же свежо, как выращиваемый ими овощ, и отличаются незлобивым нравом, но, к сожалению, они презирают платные развлечения и не посещают увеселительных зрелищ.
Напрасно дикие звери Жан-Поля Самайу рычали в клетках, установленных на Рыночной площади, напрасно сам укротитель возвышал голос, перечисляя знаки любви и восхищения, которыми одаривали его многие монархи Европы: грязные скамейки его маленького зала пустовали. К тому же за три дня ему не удалось продать ни одного пакетика своего знаменитого порошка.
Беда никогда не приходит одна. Когда удрученный неудачей укротитель укладывал багаж, собираясь отправиться в места более гостеприимные, ось его повозки сломалась. Надо было приподнять кузов и заменить ступицу.
Жан-Поль Самайу попытался было собственноручно приподнять повозку, но ему это не удалось: слишком уж ослабили его печали вдовства и превратности судьбы. На помощь ему пришел вначале солдат, а затем еще и носильщик, однако и объединив усилия, они потерпели неудачу.
В это время по площади проходила некая особа, так сказать, увенчанная эмблемой этого края: на голове ее громоздилась корзина с капустой такой высоты и ширины, что девица походила на движущуюся гору.
Девица остановилась, чтобы посмотреть, в чем дело, вздохнула, бросив жалостливый взгляд на вояку, носильщика и укротителя, поставила корзину на землю, приблизилась к повозке, мощным рывком подняла погнувшийся кузов вверх да и держала его так все время, пока мужчины вставляли новую ось.
Укротитель мог бы вознаградить ее деньгами (в небольшом, правда, количестве, потому как был на мели), но он предпочел предложить ей руку и сердце.
Если бы не это событие, девица, которую звали Бастьенной, спокойненько прожила бы всю свою жизнь среди капусты. Однако судьба распорядилась иначе: Жан-Поль, взяв ее в супруги перед Богом, что случилось на большой дороге из Сен-Бриека в Рен, перекрестил Бастьенну в Леокадию, нарядил в украшенный блестками балахон, оставшийся от покойной жены, и провозгласил знаменитой укротительницей, многажды выступавшей при главнейших королевских дворах Европы.
Брак получился на редкость удачным: Леокадия, несмотря на всю свою могучесть, была красоткой, так что с ней вместе в дом на колесах пришли успех и веселье.