– Значит, я вам не понравился не только из-за своих наглых требований внеочередного обслуживания?
– Не только.
Гэбриэл отпила фруктового сока с содовой из своего бокала. Сегодня на Адаме были белая рубашка с закатанными до локтей рукавами и слегка помявшиеся в дороге легкие брюки цвета хаки. Загорелый, бодрый и особенно привлекательный.
– У меня такое чувство, словно вы рассматриваете меня под одним из ваших увеличительных стекол, – сухо сказал он. – Скажите же мне, почему у меня не было никаких шансов.
– Я была сыта вами по горло уже с тринадцати лет, – честно ответила она. – В тот единственный раз, когда мы встретились и познакомились, вы вели себя со мной отвратительно.
– А, так вот в чем дело. – Он усмехнулся. – Я просто стеснялся.
– Ничего подобного. Я была толстая и прыщавая.
– Я думал, что встречу мальчишку. Почему-то Гарри никогда не говорил, что его Гэбриэл – девчонка!
Она засмеялась.
– Поэтому вы быстренько проглотили обед, который отец для нас приготовил, и смылись на велосипеде при первой же возможности.
– Вы меня до смерти напугали. Ни слова не сказали, а только сидели и смотрели так, словно собирались пырнуть меня хлебным ножом, – ответил он.
– В тот день я дико злилась, потому что вы жили в Пеннингтоне, а я уже нет. Потом я стала злиться при одном упоминании вашего имени, потому что с тех пор папа без умолку говорил о вас все время, когда я приезжала к нему на каникулы.
– А мне ваш отец рассказывал о вас. Но в том возрасте я не интересовался девочками – ни толстыми, ни тонкими, вообще никакими, так что не очень прислушивался к его словам. – Адам сделал несколько глотков пива и с усмешкой посмотрел на нее. – Вообще-то, Гэбриэл Бретт, я заинтересовался вами, когда Гарри рассказал мне, что вы унаследовали его мастерство.
Она обреченно кивнула.
– Другие мужчины воспевают мои глаза, а вас возбуждает мое умение работать с растворителями!
– Глаза мне тоже нравятся, как и другие ваши достоинства, – сказал Адам и прямо взглянул на нее. – Неужели вы серьезно думаете, что Гарри ценит меня больше, чем вас, Гэбриэл?
– Нет, я так не думаю. По крайней мере сейчас. Но тогда, когда меня терзали подростковые страхи, я именно так и считала. – Она отвернулась и посмотрела в окно на красивый сад. – Я страшно переживала из-за времени, которое он уделял вам, и из-за бесконечных рассказов о таланте этого дайзартовского вундеркинда к вынюхиванию находок. Вот почему я так злилась в тот день. Как и вы, я не люблю делиться.
Адам кивнул.
– В семестре или в четверти я старался как можно чаще заходить к вашему отцу в мастерскую, но все каникулы – и школьные, и университетские – я проводил, работая на «Дайзартс». Начиная с самого низа. И не считал эту работу лишением. Мне все это ужасно нравилось, даже переноска тяжестей. Но больше всего я любил ездить на распродажи старинных вещей с отцом или рыться самостоятельно в каждом заштатном магазинчике подержанных вещей в радиусе, который расширился, когда я сменил велосипед на старый драндулет.
Вот тебе и избалованный маменькин сыночек, которого рисовало ей воображение.
– Я тоже часть каждых школьных каникул проводила в папиной мастерской…
– Учась у мастера.
– Не думаю, что папа видит себя в этом свете.
– А я определенно вижу, – твердо заявил Адам. – И мой отец тоже.
Когда с ленчем было покончено и они продолжили путь под жарким послеполуденным солнцем, Адам сказал ей, что обещанный сюрприз – это приглашение.
– Правда? – спросила заинтригованная Гэбриэл. – От кого? Или вы хотите помучить меня еще немного?
– Мисс Генриетта Скудамор из «Пембридж-мэнор», что расположено на берегах реки Уай, в самой глубинке сельского Херефордшира, пригласила нас на чашку чая.
– Святые небеса, – в удивлении проговорила Гэбриэл. – Кто она такая, эта Генриетта Скудамор?
– Она происходит из семьи моей таинственной леди, – с торжеством в голосе сказал Адам. – На том аукционе в Лондоне я узнал, что мисс Скудамор продала дом предпринимателю, который превратил его в интернат для престарелых. Но в их договоре уговорено, что ей предоставляются в пожизненное бесплатное пользование личные апартаменты плюс бесплатное медицинское обслуживание и уход со стороны персонала.
– Надо же, какая умница, – сказала Гэбриэл.
– Хотя ей недалеко до девяноста, она держит себя в форме, – улыбнулся Адам. – Я в нее просто влюбился.
– Вот, значит, где вы были вчера, – неосторожно сказала Гэбриэл и покраснела под его взглядом.
– Вы скучали по мне? – быстро спросил Адам. – Я бы позвонил вам, если бы вернулся не так поздно. Мне не хотелось снова пугать вас.
– Я не дрожащая от страха мышка! – сказала она.
– Вы больше похожи на тигрицу. – Он бросил на нее внезапно посерьезневший взгляд. – Позавчера я ругал себя за то, что испугал вас, Гэбриэл.
– Я подумала, это звонят из больницы, – призналась она.
– А я, дурак, только потом сообразил.
– В следующий раз я не стану так беспокоиться.
– Тогда я буду звонить каждый вечер в десять – чтобы вы знали, что это я. Полагаю, у вас есть сотовый телефон?
– О да. На ночь я всегда беру его с собой в постель.
Адам одобрительно кивнул.
– Прекрасно. Звоните мне, если не сможете заснуть, – поболтаем.
Гэбриэл не могла себе представить, что будет звонить Адаму среди ночи по какой бы то ни было причине, разве что по самой крайней необходимости. Проехав еще полмили, они повернули на извилистую дорогу, которая тянулась между коротко подстриженными лужайками на подъезде к старинному дому с типичными для этой местности черными деревянными балками и белыми стенами. По просьбе Гэбриэл Адам остановил машину на некотором расстоянии от дома, чтобы она могла полюбоваться архитектурой «Пембридж-мэнор», в центральной части увенчанного колокольней поверх зубчатой линии небольших декоративных фронтонов.
– Какой сказочно красивый дом, – негромко сказала она.
– По словам мисс Скудамор, предпринимателю пришлось совершить чудеса, чтобы осуществить переделку дома с соблюдением всех инструкций и ограничений. Затраты оказались такими, что жить здесь могут позволить себе лишь самые богатые из престарелых.
При упоминании инструкций и ограничений глаза Гэбриэл потемнели. Сколько же денег выложил Адам, чтобы ее отец мог перестроить крышу дома в «Хэйуордз-Фарм»!
– А мисс Скудамор не против того, чтобы делить свой дом с другими людьми?
Адам пожал плечами.
– Мне показалось, она была готова на все, чтобы только дожить в своем фамильном доме.
– Я ее понимаю. Этот дом – просто прелесть. Но он слишком велик для одной пожилой женщины – представьте, во что обходится его содержание.
– Это еще одна причина, заставившая ее принять предложение предпринимателя. – Адам поговорил по интеркому, встроенному в столбы по обеим сторонам великолепных кованых ворот, которые открылись, пропустив его на подъездную дорожку.
– Жаль, что вы ничего мне не сказали. Я захватила бы коробку конфет или цветы, – с сожалением сказала Гэбриэл, когда он остановил машину перед парадной дверью.
– Мисс Скудамор любит шерри. – Адам достал с заднего сиденья сверток в подарочной упаковке. – Вот, можете вручить ей.
– Вы всегда такой организованный?
– Всегда, – с улыбкой подтвердил он и взял ее за руку.
Строгая молодая женщина впустила их в холл. Она представилась им как миссис Палмер, сестра-хозяйка, сказала, что мисс Скудамор их ожидает, проводила к красивой стойке, где они расписались в книге посетителей, и затем отправила по застланной толстой ковровой дорожкой лестнице на второй этаж.
Адам постучал в дверь, и через некоторое время ее открыла маленькая женщина, опиравшаяся на трость. На ней были бледно-сиреневая шелковая блузка и полотняная юбка, шею украшала нитка жемчуга, совершенно седые волосы были аккуратно уложены. Генриетта Скудамор приветливо улыбнулась и протянула свободную руку.