Глава 3. Человек в чёрном
Мельдер терпеливо ждал ответа, нервно прикусывая губу и дёргая руками, иногда переплетая пальцы в замок, а иногда разъединяя их. Я была бы не прочь понаблюдать за всегда серьёзным, а сейчас таким растерянным дядей, но, увы, ситуация была не та.
- Этот человек...- мне хотелось правильно выразить свои мысли, но в голове они звучали куда убедительнее, чем сейчас- он говорил про меня?
Мужчина отрывисто вздохнул, беззвучно соглашаясь, и выразительно посмотрел на меня. Таким он выглядел лишь тогда, когда думал над чем-то, несомненно важным и тем, что не могло подождать. Мельдер перевёл взгляд на мои раны и резко поднялся с насиженного места.
- Понимаешь, тебе не стоит этого знать. Тебе это не нужно- он сделал особый акцент на слове "тебе"- ты не подходишь для всей этой грязи.
В ту же секунду дядя пожалел о своей последней фразе и стал яростно откидывать вещи в стороны, занимаясь поиском бинтов. Комната, которую Мельдер называл парадной или гостевой, была бедна по своему интерьеру. Деревянный лакированный стол с таким же деревянном стулом стояли в левом углу от двери. Единственными источниками освещения были окно и свеча. Чтобы увидеть следующую комнату, следовало пройти сквозь резную арку, что смотрелась весьма нелепо на всём этом фоне.
Я же сидела на старом, когда-то красивом кресле и сжимала колени. Слово «грязь» было произнесено Мельдером с особой только ему свойственной неприязнью. Это понятие означало нечто неприемлемое, но с ним ничего нельзя было сделать. Об этом говорило не только лицо дядя, но и интонация его голоса.
Если бы мой нрав был не таким крутым, слова Мельдера, несомненно, подействовали бы, но нет. Я вскипела, сверкнула стальным взглядом голубых глаз и оскалилась, словно кошка, которой наступили на хвост.
- Ты не имеешь права решать за меня! Ты никогда не рассказывал мне о родителях и ничего не объяснял! Ненавижу тебя!- мне стало не чем дышать и поток обвинений остановился, а последняя фраза прозвучала слишком бедно, чтобы быть правдой- ты мне никто.
Казалось, Мельдер просто выпал из реальности, поражённый в самое сердце. На добродушном морщинистом лице появилась страдальческая гримаса, а губы сложились в одну сплошную кривую линию. Теперь этот престарелый мужчина выглядел одиноким и потерянным. Ещё недавно уверенное лицо теперь смотрело на меня с немым вопрос и будто бы ожидало чего-то.
Я покрылась стыдливым румянцем и промолчала. В комнате был слышен лишь шорох мышей, что бегали за стеной и разговоры, которые шли с первого этажа. Мельдер, наконец, взял себя в руки и беззвучно достал из нового, покрытого краской ящика, небольшую кожаную сумку.
- Потерпи, сейчас немного пощиплет.
Спокойный голос дядя нагнетал на меня лишь беспокойство. Он мог бы накричать, дать пощёчину, выгнать в конце то концов, как поступают все родители при проступках своих детей. Но считает ли он теперь меня своим ребёнком?
Как и обещал Мельдер, раны начало жечь, но боль была терпимой. Мужчина напряжённо взирал на последствия избиения, словно это было самым важным делом на сегодняшний день. Даже появившаяся в его руке игла не сдвинула меня с места. Я заслужила эту боль.
- Ты так похожа на свою мать. Она тоже не была тактичным человеком.
Мне показалось, что голос Мельдера приобрёл шутливый оттенок, но лицо мужчины оставалось таким же обиженно-мрачным, как и пару секунд назад. Видимо, он ждал моих действий или извинений. Но этого не последовало.
Неожиданно относительную тишину разрезал противный звон чего-то металлического. Этот звук исходил с соседней улицы и постепенно усиливался. Сомнений не было: в Камило приехала череда торговых обозов.
Как известно, в бедных городах странствующие торговцы редкое явление. Они могли приехать лишь один раз в год, а могли не посещать нас и куда дольше. В такие моменты все стремились посетить их передвижные магазинчики и хоть не купить, но посмотреть на иноземные товары. Некоторые торговцы привозили на продажу редких, до сегодняшнего дня невиданных животных. Так в прошлом году жители Камило смогли увидеть Цербуса.
Это существо со стороны похоже на обычную ящерицу, которая обитает в живописных эльфийских лесах, но если приблизиться, можно заметить невероятные вещи. Четыре конечности до безобразия похожи на копыта, а длинная морда напоминает клюв грифона. Туловище у Цербуса построено весьма специфическим образом, словно кто-то жестокий решил переломать все кости животного. Хвост сначала сужается, а затем вновь расширяется в какой-то листоподобной форме. Картину завершает мохнатое оперение животного.