— Я приезжий.
— Тогда понятно. Мы тут целый архитектурный комплекс раскопали неподалеку от Курган-Тюбе. Буддийский монастырь седьмого-восьмого веков. Десятки культовых и жилых помещений, расписанных фресковой живописью, сотни статуй. — Он показал на фотографию. — И эта — Будда в нирване — самая большая.
— Любопытно.
— А сколько подлинных шедевров из золота и серебра, гончарных изделий! Никогда не интересовались археологическими находками?
— Как вам сказать…
Держал Стос в руках монеты старинной чеканки.
Одна из них до сих пор не разыграна. Да и некому ее теперь разыгрывать.
А было так…
Не отсидев и половины срока, Стос ушел во льды. Но овчарки настигли — и снова суд. Статья сто восемьдесят восьмая Уголовного кодекса РСФСР.
Он с ней уже был знаком: за побег из мест заключения.
«В самом деле, — решил он тоскливо, — удобрят здесь землю моими костями».
Однако все еще ходил гоголем, довольствуясь блатным авторитетом. От работы увиливал, а вскоре придумал себе дельце. Газеты да резина от подметок. Ну и еще клейстер из пайки хлеба. Вот и весь подсобный материал. Трафарет накладывал сажей. Готовы карты.
— Играем в «стос»!
Желающих оказалось много. На пайку хлеба, на табачок. На деньги, которые будут потом.
Стос всех обыгрывал. Один лишь человек на земле был, которому везло больше. Бродил где-то с неразделенной монетой. В «волнах» числился — нерешенный конфликт. А здесь, на Колыме, никто не знал, что он, Стос, тоже вор вне закона.
И вдруг новая партия заключенных.
— Вот и свиделись, Стос!
Конец будет Стосу, если тот, силой и хваткой уже давно превзошедший своего бывшего атамана, расскажет о его позоре. Впрочем, выгодно ли ему самому рассказывать?
Так или иначе, но Стос решил опередить события.
Собрал дружков и стал клясться. Был я вором в «волнах». Так, мол, и так. Предлагал разыграть пол-монету, но этот не захотел.
— Врет он! — налился гневом новичок.
— Ну вот, — угрюмо заключил Стос. — Не решить этот конфликт. А всю жизнь ходить так не хочу! — Выхватил из ботинка самодельный нож и ударил себя в грудь.
Новичок, недолго думая, вырвал у него из груди нож и всадил себе под самое сердце.
В больнице Стоса выходили: знал, куда ударять ножом. Перед выпиской сам себе левой рукой написал записку: «Ты подлец, потому что пришел выяснять конфликт с ножом».
Вызвал начальника колонии:
— Порешат они меня, гражданин начальник.
Добился своего. Решили перевести Стоса в другую колонию. Но он по дороге сумел бежать.
Ночь была смутной, и утром Лола чувствовала себя совсем разбитой. Валентина уже возилась на кухне.
— Ты что вчера так рано легла? — спросила Лола.
— Нездоровилось.
За чаем Валентина обронила:
— А твой уехал?
— Да, — сказала Лола дрогнувшим голосом.
— Поругались, что ли?
Лола не могла больше молчать. Нужно было поделиться с кем-то своей растерянностью, болью. И она выложила подруге всю правду.
— А кто же тогда Семен? — испугалась Валентина.
— Не знаю.
— Но ведь они друзья. А если он вдруг явится сюда? Я боюсь.
— И я тоже. — Лола в изнеможении опустилась на табуретку. — Еще, чего доброго, подумает, что я выдала Толика.
Некоторое время они молчали. Валентина первой пришла в себя.
— Давай позвоним Ире.
— Давай…
— Это ты, Валюта? — спросила Ирина сонным голосом. — Что случилось?
Торопясь, Валентина стала рассказывать, в какую неприятную историю они попали.
— Я же говорила, что все это плохо кончится! — с досадой произнесла Ирина.
— Ладно мораль читать. Лучше посоветуй, что нам делать?
— Я вам сейчас перезвоню…
Вскоре женщин уже принимал полковник Мирзоев.
— Значит, вы говорите, что Анатолий привел друга? Что вы о нем знаете?
— Зовут Семеном. Плотньш такой. С короткой прической, — сказала Лола.
— И еще кривит рот, — добавила Валентина.
— Как вы сказали? — переспросил Мирзоев. — Кривит рот? А вы не заметили у него пулевое ранение?
— Да, — подтвердила Валентина.
— Где?
— Вот здесь, — она показала на левое предплечье.
Из десятков снимков, разложенных на столе, женщины, не задумываясь, выбрали фотографию Дереева-Стоса…
Хорошая машина «Жигули». Комфорт и скорость. Не успели оглянуться, как замелькали пролеты железного моста. Охнул внизу бурный в это время года Кафирниган. И снова, виляя, дорога побежала мимо хлопковых полей и яблоневых садов.