— Еще какой! — сказала она с гордостью. — Науку о земном строении изучает. В наших горах он такие минералы найдет, что и Ергин позавидует.
Вот, значит, какие нити связывают этот дом с начальником геологической партии.
— И часто Ергин у вас бывает? — поинтересовался капитан.
— Часто не часто, но заходит. Даже иногда ночевать остается. А что тут плохого? Я ведь не одинокая женщина.
Она охотно назвала число, когда он в последний раз был здесь. Сын как раз приезжал с уборки хлопка. Всю ночь они с Ергиным проговорили.
— У Ергина с учительницей роман, — доверительно поделилась заправщица. — Только уж больно та строгая, извела мужчину. Приходит он к нам, хоть водой отливай. Больше, говорит, ноги моей там не будет. А сам, губа-дура, чуть представится случай — и бежит к ней!
Бабаева это уже не интересовало.
— Что-то мы с вами упустили в наших действиях, — сказал Музаффар-заде.
— Есть слабое звено, — подтвердил Леднев, — и я, кажется, его нащупал. Почему овчарка не взяла тогда след на Орлиной сопке?
— Ну и к какому же выводу вы пришли?
— Вспомните след от велосипеда, обнаруженный младшим лейтенантом Полосовым. А что, если велосипедом почтальона воспользовался кто-то другой?
— Любопытно. Ну и что же вы предприняли?
— Капитан Бабаев устанавливает круг знакомых почтальона. Меня же все больше интересует тот вечер в ресторане «Сечинор»…
В доме почтальона Рауфова засуетились, когда вновь пришли работники милиции. Почтальон помнил визит капитана Бабаева со следователем прокуратуры, стало быть, и на сей раз гости пожаловали неспроста.
Разговор был прямой:
— Вы знаете, что на Орлиной совершено преступление, — сказал Леднев. — Так вот, у нас есть основания предполагать, что убийца воспользовался вашим велосипедом. Вы кому-нибудь его давали?
— Нет, никому.
— Я хочу посмотреть, где вы его держите, — сказал майор.
Рауфов повел офицеров к хаузу. Велосипед стоял у дряхлого карагача с лохматыми длинными ветвями.
— Здесь я его всегда ставлю.
— Всегда ли? — недоверчиво произнес Бабаев. — В прошлый раз вы говорили то же. Но велосипед находился тогда чуть правей, у той молоденькой вишенки.
Эти слова рассеяли последние сомнения майора.
— Вы запираете калитку на ночь? — спросил он у почтальона.
— Нет, товарищ начальник. У нас здесь тихо.
Леднев стал внимательно осматривать велосипед. Старая, побитая машина. Конечно, Рауфов не мог вспомнить, где и когда появились те или иные вмятины и царапины. В довершение ко всему он вчера чистил и смазывал велосипед.
— Чем была вызвана такая необходимость?
— Я чуть не сбил мальчика, — признался Рауфов. — Он неожиданно выскочил на дорогу. Я стал сигналить, но звонок не сработал. Пора, думаю, сделать профилактику.
— А звонок у вас так и не работает, — определил Леднев.
— Он страшно дребезжал все время, на нервы действовал. А тут замолчал, я даже обрадовался.
Майор уже отвинчивал крышку звонка.
— Смотрите, товарищи! — воскликнул он, осторожно извлекая засунутую в корпус звонка тряпку. — Похоже на носовой платок. И любопытная метка в углу — вышитый крестик.
— Ну-ка покажите, — подался вперед Бабаев. — Я уже такой крестик где-то видел, — раздумчиво промолвил он. — Сейчас вспомню… В ресторане «Сечинор». Стоп! — и повернулся к почтальону: — А ведь официантка Сабурова — ваша соседка. Как же могла ее вещь оказаться в таком неподходящем месте?
— Понятия не имею.
21
В окне, прикрытом тяжелыми шторами, горел свет. Значит, Сабурова была дома. Бабаев осторожно постучал в дверь.
— Пришли все-таки? — недружелюбно спросила Надежда. — А дочку я вам не отдам!
— Естественно, — капитан тронул усы. — До моих сыновей она еще не доросла.
В комнате пахло подгорелым молоком, просыхающим после мытья полом.
— Сейчас мы проведем опознание, — сказал Леднев. — Товарищ капитан, пригласите, пожалуйста, понятых.
Сабурова сразу опознала свой носовой платок.
— Вы кому-нибудь его давали?
— Кажется, Мавричеву. Ну да, когда в ресторане была драка, у него из носа пошла кровь.
— Ваши отношения с Мавричевым? Что он за человек?
— Так вы и в самом деле пришли не за Людочкой?.. А с Мавричевым теперь все кончено, — сразу успокоилась женщина.
— Как это понимать? — спросил Бабаев.