Первичный осмотр поезда ничего не дал. Начальник заставы уточнил:
— Вы отправились из Реги-Равона в три часа пятьдесят минут?
Ахмедов закивал.
— В три часа сорок пять минут, — поправил машинист, молодой парень в динамовской футболке, очень довольный, что обратил на себя внимание пограничников.
— Почему в три часа сорок пять минут? — спросил капитан.
— А наш кондуктор всегда торопится.
«Может быть, подгонял к нарушителю?» — мелькнула мысль у Ярцева, и он повторил вопрос.
— А лишнее время отводится на подъем.
«Нет, он, конечно, здесь ни при чем, — подумал Ярцев. — Ахмедов — демобилизованный солдат, комсомолец. Его отец участвовал в разгроме басмачества».
Капитан повернулся к кондуктору:
— Вы ничего подозрительного не заметили в пути?
— Нет, — ответил Ахмедов.
Амур, увидев пограничников, завилял хвостом. Капитан Ярцев внимательно посмотрел на Ковалдина — тот лишь пожал плечами. Тогда Ярцев показал на последнюю платформу, груженную станками. По команде вожатого Амур легко прыгнул в тамбур.
— След! — строго приказал Петр.
Амур послушно обнюхал тамбур. Соскочил на пути и, ощетинившись, побежал по шпалам назад, к мосту. У Ковалдина отлегло от сердца.
Начальник заставы разрешил дежурному по станции отправлять поезд и догнал Ковалдина.
Возле железнодорожной будки Амур свернул к поселку. На мгновение остановился у газетной витрины. Капитан Ярцев заметил, что угол вчерашнего номера газеты оторван.
Припадая к земле, Амур побежал дальше, тихонько повизгивая. Теперь Ковалдин верил, что овчарка идет по свежему следу.
Слегка замешкавшись на площади перед кинотеатром, Амур рванулся через дорогу и ткнулся мордой в закрытую на щеколду калитку.
— Гостиница? — удивился Ковалдин.
Амур действительно привел их к воротам гостиницы.
По тополевой аллейке уже бежала перепуганная дежурная.
— Сейчас, сейчас открою!
Амур чуть не сбил ее с ног.
— Заходил кто-нибудь? — спросил Ярцев.
Она развела руками:
— Не видела.
Амур взбежал на крыльцо, жадно втянул в себя воздух. Потом обогнул здание, подскочил к приоткрытой фанерной двери с аккуратной дощечкой: «Квартира». Капитан знал, что эта квартира Ефремовых.
Водитель автопогрузчика сидел за столом. Он побледнел, увидев пограничников.
— Извините за вторжение, — сказал Ярцев.
— Пожалуйста, пожалуйста. — Ефремов положил руки на стол. Шелушащиеся, мозолистые, с ободранными ногтями, они заметно дрожали. Он хотел сцепить пальцы, чтобы унять дрожь, но пальцы ускользали, не слушались.
— Прошу ответить на несколько вопросов, — обратился к нему капитан. — Во-первых, когда вы сюда прибыли?
— На рассвете… Поездом.
— Где ехали?
— На последней платформе.
— Кто вас видел?
— Никто. Я опаздывал и вскочил уже на ходу. Кондуктора на платформе не было.
— Где тот человек, с которым вы встретились на отметке 1-400?
— Я ни с кем не встречался. — В глазах Ефремова промелькнул испуг.
— Вы ехали в тамбуре?
— Нет, я укрылся за станками.
— Ну хорошо. А зачем вдруг вам понадобилось ночью ехать в райцентр?
— Я ехал домой, навестить жену.
— Почему так спешно?
— Вспомнил… — Ефремов говорил с трудом. Потянулся за водой и опрокинул стакан.
— Успокойтесь! — сказал Ярцев. Только сейчас он как следует разглядел комнату. Два окна, занавешенные марлей. Между ними аккуратно заправленная никелированная кровать.
«Этой ночью на нее не ложились», — подумал капитан.
— Итак, что же вы вспомнили?
— Я вспомнил… — голос у Ефремова звучал виновато, — что у Надежды… жены, значит… рождение. Сегодня. Все время помнил, а тут забыл. Я знал, что в три часа пятьдесят минут со станции отправится поезд. А в семь десять из райцентра пойдет в Реги-Равон…
Вот и решил съездить, чтобы поздравить…
— Кстати, а где ваша жена? — спросил капитан.
— Ее не было дома, — ответил Ефремов. — Я хотел спросить у дежурной, где она, и пошел в гостиницу. Но дверь была заперта.
«Вот почему Амур вначале потянул в гостиницу!» — подумал Ярцев.
— Расскажите, как вы шли с вокзала домой.