Рядом стоял начальник КПП, выполнявший роль переводчика. До этого полковник обращался к задержанному по-русски и по-английски, но тот не понимал.
Местное наречие оказалось ему знакомым, и он охотно заговорил, сразу сообщив, что фамилия его Мухаммедов. Абдулло Мухаммедов. Бедный человек. Как перешел границу — сам удивляется. Шел ночью в Фирюзевар, да, видно, заплутал. Просит отпустить домой: брат тяжело болен, единственный брат, и у него ребятишки.
— Ребятишки, говорите? — переспросил полковник.
Мансуров перевел.
— Ребятишки. Бедный человек. Отпустите, помочь надо, — запричитал Мухаммедов.
Он знал, что ничего компрометирующего у него пограничники не нашли. Нож в брезентовом чехле — так ведь у всех ножи!
Мухаммедов говорил быстро, не сбиваясь, словно повторяя хорошо заученный урок. Он часто произносил слова «бедный человек», будто хотел заставить пограничников поверить в это.
Пока Заозерный не пытался направить разговор в нужное русло. Он просто слушал. Нарушитель между тем продолжал развивать свою легенду. Он не думал, что это пограничная река. Потом пошли пески. А ведь пески — всюду пески. И вдруг железная дорога. Он удивился: неужели за те пять лет, что он не был у брата, среди песков проложили рельсы. И тут загудел паровоз. Он испугался и побежал. За барханами различил кошару. Обрадовался, что сейчас все выяснит у чабанов. Но сторожевые псы прижали его к дувалу, и, спасаясь от них, он очутился в кошаре. Бедному человеку всегда не везет.
— Значит, вы просите отправить вас к брату? — проговорил полковник.
Мансуров опять перевел, и задержанный усиленно закивал.
Он сидел перед полковником в помятых полотняных брюках и порванной на локтях рубахе. Подпоясывавший ее синий выцветший платок сейчас лежал на столе.
Брюки у Мухаммедова задрались. Полковник видел ступню с высоким подъемом. Еще раньше, как только ввели задержанного, он на глаз определил, что рост его примерно метр семьдесят сантиметров. Значит, пограничники правильно прочли след.
Мухаммедов медленно повернулся к окну. У него было смуглое лицо, покрытое каплями пота, хотя в этот ранний час еще не было жарко. Стараясь скрыть волнение, он ждал, какой еще зададут вопрос.
Из своей многолетней практики полковник знал, что от следующего вопроса будет зависеть многое. Нужно обязательно спросить не то, к чему приготовился задержанный, и он спросил, казалось, самое безобидное:
— У вас, Мухаммедов, большая семья?
— Холост, — тут же ответил тот на своем родном языке.
Расчет оказался правильным: нарушитель границы ответил, не дожидаясь переводчика. Полковник сделал вид, что не заметил его оплошности. Но сам Мухаммедов не смог этого скрыть.
— Куда вы дели шест? — продолжал наступать полковник.
— Шест? — оторопело переспросил Мухаммедов.
— Хотите, я расскажу, как вы перешли границу?
Задержанный вцепился в подлокотники кресла.
— Я ничего не знаю! — Он по-прежнему отвечал на родном языке.
— Шест был полым? — вдруг догадался начальник отряда.
— Я ничего не знаю!
— Подумайте хорошенько, — сказал полковник. — У вас еще есть время.
В этот ранний час на заставе, как всегда, было тихо. Но, против обыкновения, никто не спал. Одни пограничники устроились на завалинке перед казармой, другие, словно тени, бродили взад и вперед. Никто не взялся за кий, никто не хотел ехать с водовозкой. Даже Бегалин, для которого лишний раз окунуться в реку было величайшим наслаждением. И может быть, впервые за все время службы на границе он не думал о том, что скоро поднимется солнце, станет трудно дышать.
Пологалов снимал пробу в столовой, и подошедший Кошевник вертелся вокруг него.
— Ну говори, что у тебя? — помог старшина.
— Интересуюсь: а нарушителя будут кормить?
— Конечно, если ты уступишь ему свой завтрак.
— Почему я? — Ответа старшины он не расслышал: пришла водовозка.
Кошевник смотрел, как наполняется цистерна-отстойник. Шарапов тронул его за плечо:
— Лучше займись делом. Можешь красиво написать: «Стол именинника»?
Сержант Назаров уныло брел по двору.
— Бородулю не видели?
Кошевник вмиг подлетел к нему:
— Как обнаружили след?
Назаров отмахнулся. Куда-то запропастился Бородуля, а тут Кошевник лезет со своим дурацким вопросом.
— Значит, не видели?
— А ты в казарме смотрел? — спросил Шарапов.
— Что ему делать в казарме? — ответил Назаров.