— Знакомая ситуация, — вдруг признался лейтенант.
Горский улыбнулся:
— И вы должны сейчас встретиться?
— Вот именно.
— Я тоже. — Горский достал из кармана черную коробочку. На атласной подушке лежала брошь с красным камнем.
Лейтенант рассмеялся:
— Удивительные совпадения. Я сажусь в такси, и вы тоже. Мне надо в Чистые Воды, и вам. Но самое невероятное, что я выбрал похожий подарок.
Горский нахмурился:
— Может быть, еще окажется, что мы с вами влюблены в одну и ту же девушку? — С этими словами он распахнул плащ и, достав из кармана фотографию, протянул лейтенанту.
Сердце у Пулатова дрогнуло.
— Да, — глухо сказал лейтенант, — это, несомненно, она…
Граница затаилась. Прошел день, другой, но все было спокойно, и усиленные наряды не замечали ничего подозрительного.
Майор Серебренников опять собирался на заставы и, чтобы успеть до отъезда закончить дела, пораньше пришел в кабинет. Он придвинул к себе настольный календарь, уставился на исписанный убористым почерком листок. Много, очень много предстояло сделать сегодня. И прежде всего вызвать Бородулю. Он обвел слово «Бородуля» кружком. Потянулся к телефону.
— Дежурного по отряду… Майор Серебренников говорит. Бородулю ко мне. — Нажал на рычажок и сразу отпустил: — Коммутатор?.. Пожарского… Несите документы, лейтенант.
В дверях показался капитан с интендантскими погонами.
— Разрешите, товарищ майор?
Серебренников кивнул и положил трубку.
— А я как раз хотел вам звонить. Вот, полюбуйтесь: это все заявления. Штукатурка обваливается, стекла не вставлены…
— Мы думали, завтра…
— Все завтра да завтра! — Серебренников был недоволен. — А люди хотят сегодня.
— Сделаем, товарищ майор.
— Поверю в последний раз. Иначе поговорим на партийной комиссии.
В кабинет вошел молодой лейтенант с красной папкой в руках. Поставил на стол пузырек со спецчернилами. Серебренников окунул ручку, провел несколько линий на чистом листе бумаги.
Нерешительно постучали в дверь.
— Да, входите.
Никто не входил.
— Прошу! — громче повторил Серебренников. — Посмотрите, лейтенант, кто там.
Лейтенант распахнул дверь.
— А, Бородуля.
Большеголовый солдат с вялым, невыразительным лицом доложил сбивчиво:
— Товарищ майор, по вашему приказанию рядовой Бородуля… это… прибыл… рядовой Бородуля.
— Подойдите ближе, — сказал Серебренников.
Бородуля сделал пол-шага вперед и приставил ногу.
— Еще ближе.
Бородуля сделал еще пол-шага. Потом подумал и боком двинулся по ковровой дорожке.
— Садитесь, — предложил Серебренников. — Я скоро освобожусь.
Солдат неуклюже присел на краешек стула. А для чего, собственно говоря, его вызвали? Ну ходил в самоволку. Так ведь это когда было — еще в учебном взводе. И то велика беда: спросил как-то у командира отделения увольнительную, хотел пойти в город, сфотографироваться. Тот ответил, что увольнение дается в порядке поощрения. Если Бородуля хочет в город, должен приналечь на учебу. Но молодой солдат решил проще: перемахнул через забор и… угодил в объятия патруля.
После учебного его оставили в хозяйственном взводе. Он числился рабочим по кухне и развозил воду, дневалил по конюшне и был рассыльным при штабе. Такая жизнь его вполне устраивала. Командир взвода махнул на Бородулю рукой, а когда была инспекторская — отправил в караул. Но Бородулей заинтересовались в политотделе, и вот он в кабинете майора Серебренникова. Сидит, не торопится. Действует по принципу: солдат спит, а служба идет.
Серебренников вернул документы лейтенанту и вдруг сказал, будто продолжая давно начатый разговор:
— Ладно, товарищ Бородуля. Удовлетворим вашу просьбу.
— Мою просьбу? — удивился Бородуля.
— Поедете на заставу.
Бородуля разинул рот:
— Я — на заставу?
— А как же, — сказал майор серьезным тоном. — Это вы правильно заметили: солдату надо служить.
— Я заметил? — Бородуле вовсе не хотелось расставаться с хозяйственным взводом.
— Вот так всегда, — улыбнулся Серебренников, когда за Бородулей захлопнулась дверь. — Приходит солдат на границу и еще не знает цену своим рукам. — Он помолчал. — Куда бы его направить?