— Заберите его в город, — попросил на прощание Ергин.
Гулямов кое-как успокоился:
— Да, а о Султанове мы тоже хорошего мнения.
5
Возле бензоколонки скопилось много машин. Раскрасневшаяся заправщица покрикивала на шоферов:
— Давай, давай, пошевеливайся! — Она ловко отбирала у водителей талоны, заученным движением включала автомат. — А, капитан. Давненько не виделись.
— Как живете, как дети? — традиционно поинтересовался Бабаев.
— Вы что, забыли? У меня ведь единственный сын. Уже студент!
— Ну и летит же время, — удивился капитан.
— Заезжайте к нам в колхоз «Победа», — предложила заправщица. — Найдем, чем угостить.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Бабаев. — Да ведь приехать смогу лишь по сугубо служебному делу.
Женщина сразу поняла, чего от нее хотят.
— Тринадцать сорок семь? Как же, вчера заправляла. Не сомневайтесь. Я уж домой собралась. Смотрю — Султанов. А в кабине симпатичный такой шатен. Ну, говорит, и женщина! Женюсь на ней. Это на мне-то?! Вот, губа-дура. А водкой несет, спасу нет.
Голубев был в синем однобортном костюме. Яркие, чуть вздрагивающие губы выдавали его волнение, когда стал отвечать на вопросы следователя.
— Семейное положение? — спросил наконец Музаффар-заде.
В глазах Голубева промелькнула тревога:
— Женат. Супруга, Вера Васильевна Голубева, — геолог.
— Когда вы с ней виделись в последний раз?
— Три недели назад. Я эти дни считаю.
— Сейчас ваша жена за перевалом Машхур?
— У меня нет прямой связи с геологической партией.
— Однако вчера вы были там…
Голубев неестественно засмеялся:
— В конце концов, что означает этот допрос?
Следователь положил на стол его записку жене. Голубев отшатнулся.
— Как попало к вам это письмо? — Теперь он казался растерянным. — Хорошо, я расскажу.
Музаффар-заде включил магнитофон.
— Я действительно написал ей это письмо, — не скрывая волнения, начал Голубев. — Просто не мог поступить иначе. Так не хотелось писать то, что написал, ведь она самый дорогой для меня человек. Я боялся. Вот уже много лет боюсь ее потерять, остаться один.
До нее однажды у меня была любовь — неудачная. Я решил, что никогда больше не женюсь. А тут Вера… И ведь когда я ее встретил, то не от нее — от себя убежал. Я решил: лучше жить одному, чем привыкнуть, но не найти взаимности. И уехал во Фрунзе. Но места себе там не находил, не мог простить, что уехал. Очень тосковал по Верочке.
Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы однажды я не пришел в столовую, где обычно обедал. Так вот. Обедаю я в тот день и не верю своим глазам: сидят за соседним столиком девушки, и одна из них — Вера. Уж мне ли ее не знать?! Губа у нее нижняя чуть вздернута. И брови тонкие, черные.
А откуда ей здесь быть? Смотрит и она на меня, но молчит… Ну, вы понимаете мое состояние.
Я говорю: Вера! Она кивает. Садится за мой столик, будто мы расстались вчера или пять минут назад и обязательно должны были встретиться. Она ни в чем меня не упрекает, не спрашивает, рад я или нет. Просто сидит и смотрит. И я понимаю, что больше не смогу с ней расстаться.
А она, оказывается, была проездом — ехала на практику в горы. И, конечно, мы вместе вернулись в Душанбе.
С тех пор вот уже двенадцать лет боюсь потерять ее снова. Она в горах — месяц, два. Я думал: будет семья, дети, тогда что-нибудь изменится. Но у нас нет детей. Верочка уезжала в свои горы, а я оставался совсем один.
Голубев замолчал, чтобы передохнуть. Музаффар-заде протянул ему стакан с водой.
6
Майор Леднев вышел из палатки. На вершинах еще горели солнечные слитки. Где-то там, среди вечных снегов, начинались ручьи. Сбегая вниз, они сливались в могучий поток, пенились, ворочали камни, упорно прокладывая себе путь в долину.
Леднев сделал шаг вперед. Его окружили геологи, почти все они были с бородами.
— Преступников мы найдем, товарищи, — заверил майор. — Можете не сомневаться.
Кто-то язвительно произнес:
— Скорее мы найдем здесь алмазы.
Вдруг быстро, с возмущением заговорила женщина. Леднев не сразу различил ее, одетую в комбинезон, среди геологов-мужчин.
— Как вам не стыдно, товарищи? Милиция столько делает!
Леднев пошел дальше, не оборачиваясь. Сел в машину рядом с шофером. Гулямов замешкался.
— В больницу, и никаких разговоров! — подтолкнул его Ергин.