— Геологи, которых вы оставили на Орлиной, убиты минувшей ночью, — сказал Бабаев.
— Убиты? — изумился Султанов.
— А теперь опишите Митьку.
Султанов наморщил лоб.
— Брюки серые, в полоску. Одет в желтую рубашку…
«Все запомнили эту рубашку!» — подумал капитан.
8
Пауза затянулась, а Голубев все молчал.
За это время Музаффар-заде успел вспомнить недавний разговор с матерью. Слышимость была плохая, в телефонную трубку врывались какие-то помехи. Но одну фразу он все-таки уловил: «Может, орлу подрезали крылья?»
Он давно собирался к ней, в Рушан, да никак не удавалось выполнить обещание. Вероятно, это имела в виду старушка.
Родной дом стоял на высокой горе, окруженный густым абрикосовым садом. Днем здесь пряталось солнце, а ночью перевитые ветви деревьев, словно неводом, черпали звезды.
Музаффар-заде пытливо взглянул на сидевшего перед ним человека. Вот кто, похоже, всю жизнь бредет с перебитыми крыльями.
— А несколько дней назад я случайно обнаружил в книге записку, — наконец произнес Голубев. — «Сказка! — было написано в ней. — Поздравляю тебя
с наступающим праздником. Желаю всего наилучшего. Что-то в последнее время ты перестала мне отвечать. Или что-нибудь у тебя стряслось? Если ничего, то я буду рад. Черкани. Беспокоюсь. Юра».
«Сказка…» Это я могу называть ее сказкой. Могу называть какими угодно ласковыми именами, но никто другой не имеет права. Никто, кроме меня.
«Поздравляю тебя…» Почему тебя, а не вас? Почему поздравляю? Почему она должна отвечать? И ведь отвечала!
Не знаю, с каким праздником поздравляли Веру. В записке ни даты, ни адреса.
Тогда я просто лишился рассудка и написал такое письмо: «Верочка, и до чего же я, оказывается, ошибся в тебе…» Я просто не знал, что делать.
А может быть, эта записка и не ей. У меня мелькнула об этом мысль, но уже потом, когда отправил письмо.
Эта записка… Такой неуютной показалась мне наша квартира, все, что напоминало о Вере. Весь день ходил как больной и не мог заснуть. Наутро снова принялся уговаривать себя, что записка адресована не Вере. Ничего из этого не вышло. Тогда стал иначе осмысливать все, что в ней написано. Ну и что, если «сказка»? Это мог написать приятель, один из тех, с кем она работает вместе.
Тут я вспомнил, что начальника геологической партии зовут Юрием Петровичем. Отлично его знаю: у него жена, дочь. Как это я сразу не догадался? Неужели он?!
Сразу вспомнилось, что этот май она проводила дома, не была в горах. С апреля работала над диссертацией, целыми днями просиживала в библиотеке. Она еще не защитилась, дописывала какие-то главы. Значит, эта записка ей. У них была переписка. Тайная, которую от меня скрывали.
И тогда я не выдержал: бросил все и помчался в горы. Мне было необходимо все выяснить до конца.
Теперь напротив Бабаева сидел Кадыров. Он положил руки на колени и словно замер.
— Фамилия, имя?
— К-кадыров. С-сахиб. — Он слегка заикался, если начинал волноваться. Одна бровь у Кадырова поднялась, обнажила багровый рубец.
Был судим, приговорен к трем годам лишения свободы за хулиганство. Наказание отбыл. С прошлого года работает подсобным рабочим в геологической партии.
— Вчера вечером вы были в ресторане. С кем сидели, по случаю чего?
— Я, Султанов и Митька Тля… Едем мы, а тут человек голосует на дороге. Остановились, он — в кузов. Вот-те и раз: Митька! Много лет не виделись.
— Как его фамилия? Где познакомились?
— Не знаю. Тля и Тля. Вместе отбывали наказание.
— Где он теперь живет? И что делал в горах?
— Не знаю. Спрашивал, как я живу. Х-хорошо, отвечаю. Вот сегодня получили зарплату. А он г-говорит: тогда угощай.
— В каких отношениях вы были с геологом Сениным? — Этот вопрос явно озадачил собеседника капитана.
— В х-хороших.
— А с Верой Васильевной Голубевой?
Кадыров окончательно растерялся.
— Они оба убиты. Теперь вы понимаете, почему нас интересует Митька Тля?
В глазах Кадырова застыл страх.
— Но я п-правда больше ничего о нем не знаю.
9
Вернувшись в управление, майор Леднев убедился, что помощники зря времени не теряли. Прежде всего он познакомился с результатами дактилоскопической экспертизы. На бутылке, которой был убит Сенин, следы не сохранились. А вот на раскладушках были обнаружены отпечатки пальцев, принадлежавших разным людям, в том числе рецидивисту Рослякову Дмитрию Ивановичу. После отбытия наказания в декабре прошлого года он выехал в Андижан.