Ковалдин отдал повод своего коня Бородуле и погладил овчарку.
— След, след!
Амур натянул поводок, потащил проводника за собой. Примерно в десяти метрах от обнаруженного следа Ковалдин заметил небольшую лунку диаметром в три сантиметра и показал капитану. Начальник заставы присел на корточки перед лункой. Вскоре он уже понял, что нарушитель пользовался шестом.
Через шесть-семь метров Ковалдин обнаружил другую лунку. Еще через шесть метров — опять лунка. Должна была быть лунка и где-то перед дозорной тропой.
Сержант Назаров показал капитану поцарапанный камень. Раньше он не обратил на него внимания. Камень был небольшой и, должно быть, от удара шестом сдвинулся с места.
Начальник заставы, приподняв камень, увидел под ним лунку. Вопросительно посмотрел на майора.
— Наклон лунки к границе, — подсказал Серебренников. — Если вспомнить, что тяжесть тела давит на шест больше в начале прыжка, то, естественно, нарушитель уходил в противоположную этому наклону сторону.
Ярцев согласился.
— Шест помог нарушителю границы преодолеть сигнальную систему. И был он здесь минут тридцать назад.
Хорошо тренированный человек может пройти за это время четыре-пять километров. Значит, где он сейчас: в Реги-Равоне, в сторону которого потянул проводника черногрудый Амур, или, не доходя поселка, свернул к линии железной дороги? Здесь, на подъеме, поезда шли медленно, и нарушитель мог воспользоваться этим.
Капитан знал, что недавно в сторону районного центра прошел поезд.
Стало совсем светло, когда Амур вывел Ковалдина к железнодорожному полотну. Возле отметки 1-400 след обрывался.
Ковалдин различил отпечаток босой ступни. Вчера в этом месте ремонтировали путь, и земля была рыхлой. Один-единственный отпечаток, но как он мог пригодиться!
Петр внимательно изучил след. Он видел словно разорванный оттиск пятки и плюсны. Вмятины от свода стопы не было, и можно было заключить, что у неизвестного очень высокий подъем. Подушечки фаланг пальцев оставили овальные луночки. Значит, человек бежал. Левая нога у него сильнее правой, потому что, прежде чем прыгнуть на платформу, он оттолкнулся именно левой.
Ковалдин измерил стопу раздвижной металлической линейкой. От центра пятки до центра подушечки второго пальца оказалось двадцать четыре с половиной сантиметра. Петр знал, что длина босой ступни человека составляет примерно одну седьмую часть его роста, и тут же высчитал, что рост неизвестного около ста семидесяти двух сантиметров.
Ковалдин снял точный оттиск следа и стал поджидать капитана. Начальник заставы приказал обследовать полотно железной дороги до районного центра.
Амур шел неохотно. Рельсы блестящим пояском петляли среди барханов. Солнце поднималось все выше, жизнь вокруг затаилась. Река, оставшись правей, скрылась за барханами. Почерневшие столбы уныло повторяли извилины пути. Было непонятно, почему они не шли напрямик, а словно конвоировали железную дорогу.
Стало припекать. Ковалдин беспокойно следил за овчаркой. Они прошли уже несколько километров, и Амур явно устал.
За очередным барханом показалась чахлая джида. Она протянула навстречу рахитичные ветви с изъеденными листочками. Узкая полоска тени легла под ноги. Амур словно споткнулся об нее и застыл.
Ковалдин ослабил поводок. Овчарка рванулась и, обогнув джиду, стала разгребать лапами песок. Проводник не мешал. Амур пританцовывал И лаял, и Ковалдин увидел черепаху. Значит, овчарка окончательно потеряла след. Он снова вывел ее на рельсы.
— След, след!
Амур, казалось, не понимал, чего от него хотят, и безразлично трусил по шпалам.
Еще через полтора километра дорога, резко изменив направление, стала спускаться в оазис. Навстречу поднялись абрикосовые сады. Рельсы пересекли мост через реку и, выгнувшись скобой, побежали к семафору.
Ковалдин увидел неуклюжие пакгаузы и затерявшееся среди них приземистое здание вокзала. На первом пути стоял поезд, оцепленный пограничниками.
Рядом с начальником заставы были дежурный по станции, кондуктор Ахмедов и машинист. Дежурный нервничал: поезд задерживался. Кондуктор чувствовал себя виноватым, ведь он один обслуживал состав и перед отправлением поезда решил ехать не в последнем тамбуре, как обычно, а на третьей от мотовоза платформе, где был особенно ценный груз.
Первичный осмотр поезда ничего не дал. Начальник заставы уточнил:
— Вы отправились из Реги-Равона в три часа пятьдесят минут?
Ахмедов закивал.
— В три часа сорок пять минут, — поправил машинист, молодой парень в динамовской футболке, очень довольный, что обратил на себя внимание пограничников.
— Почему в три часа сорок пять минут? — спросил капитан.
— А наш кондуктор всегда торопится.
«Может быть, подгонял к нарушителю?» — мелькнула мысль у Ярцева, и он повторил вопрос.
— А лишнее время отводится на подъем.
«Нет, он, конечно, здесь ни при чем, — подумал Ярцев. — Ахмедов — демобилизованный солдат, комсомолец. Его отец участвовал в разгроме басмачества».
Капитан повернулся к кондуктору:
— Вы ничего подозрительного не заметили в пути?
— Нет, — ответил Ахмедов.
Амур, увидев пограничников, завилял хвостом. Капитан Ярцев внимательно посмотрел на Ковалдина — тот лишь пожал плечами. Тогда Ярцев показал на последнюю платформу, груженную станками. По команде вожатого Амур легко прыгнул в тамбур.
— След! — строго приказал Петр.
Амур послушно обнюхал тамбур. Соскочил на пути и, ощетинившись, побежал по шпалам назад, к мосту. У Ковалдина отлегло от сердца.
Начальник заставы разрешил дежурному по станции отправлять поезд и догнал Ковалдина.
Возле железнодорожной будки Амур свернул к поселку. На мгновение остановился у газетной витрины. Капитан Ярцев заметил, что угол вчерашнего номера газеты оторван.
Припадая к земле, Амур побежал дальше, тихонько повизгивая. Теперь Ковалдин верил, что овчарка идет по свежему следу.
Слегка замешкавшись на площади перед кинотеатром, Амур рванулся через дорогу и ткнулся мордой в закрытую на щеколду калитку.
— Гостиница? — удивился Ковалдин.
Амур действительно привел их к воротам гостиницы.
По тополевой аллейке уже бежала перепуганная дежурная.
— Сейчас, сейчас открою!
Амур чуть не сбил ее с ног.
— Заходил кто-нибудь? — спросил Ярцев.
Она развела руками:
— Не видела.
Амур взбежал на крыльцо, жадно втянул в себя воздух. Потом обогнул здание, подскочил к приоткрытой фанерной двери с аккуратной дощечкой: «Квартира». Капитан знал, что эта квартира Ефремовых.
Водитель автопогрузчика сидел за столом. Он побледнел, увидев пограничников.
— Извините за вторжение, — сказал Ярцев.
— Пожалуйста, пожалуйста. — Ефремов положил руки на стол. Шелушащиеся, мозолистые, с ободранными ногтями, они заметно дрожали. Он хотел сцепить пальцы, чтобы унять дрожь, но пальцы ускользали, не слушались.
— Прошу ответить на несколько вопросов, — обратился к нему капитан. — Во-первых, когда вы сюда прибыли?
— На рассвете… Поездом.
— Где ехали?
— На последней платформе.
— Кто вас видел?
— Никто. Я опаздывал и вскочил уже на ходу. Кондуктора на платформе не было.
— Где тот человек, с которым вы встретились на отметке 1-400?
— Я ни с кем не встречался. — В глазах Ефремова промелькнул испуг.
— Вы ехали в тамбуре?
— Нет, я укрылся за станками.
— Ну хорошо. А зачем вдруг вам понадобилось ночью ехать в райцентр?
— Я ехал домой, навестить жену.
— Почему так спешно?
— Вспомнил… — Ефремов говорил с трудом. Потянулся за водой и опрокинул стакан.
— Успокойтесь! — сказал Ярцев. Только сейчас он как следует разглядел комнату. Два окна, занавешенные марлей. Между ними аккуратно заправленная никелированная кровать.