Вскоре все цветы у старика были куплены. Он мог бы идти домой, но нужно было дождаться покупателя, оставившего у него три букета роз.
Наконец блондин появился. Он был явно расстроен.
— Догадалша пожвонить в Мошкву, а она, окаживаетша, не полетела.
— Бывает, — посочувствовал для приличия Зардодханов.
— А вы уже вше цветы рашпродали?
— Только ваши остались.
Раскрасневшаяся девушка с родинкой на щеке неожиданно вынырнула из толпы встречающих.
— Ой, какие чудесные розы! — восхитилась она. — Продаете?
— Опоздали, — недовольно пробурчал старик.
— Продайте ей эти рожи, — уступил блондин. — Ражве можно обижать такую хорошенькую девушку?
— Как знаете, — равнодушно согласился Зардодханов. Он взял у девушки деньги и протянул их блондину.
— Ну что вы, — с улыбкой возразил тот. — Не ваша вина, что эти прекрашные рожи мне не понадобилишь. А вам пришлошь из-за меня напрашно терять время.
Старик не стал возражать. Очень симпатичным показался ему вдруг этот парень. В довершение ко всему тот пригласил Зардодханова в ресторан «Коинот».
За столиком блондин разоткровенничался. Женщина, которую он собирался встретить, — киноактриса. А это особый вид женщин.
Принесли коньяк. Зардодханов уже забыл, когда в последний раз пил его, и после первой же рюмки опьянел.
Блондин то и дело спрашивал:
— Что ш ней могло приключитьша?
После третьей рюмки сказал:
— Надо щрочно лететь в Мошкву!
И неожиданно произнес то, от чего весь хмель у старика как ветром сдуло. Оказывается, в последнем тираже его единственная облигация трехпроцентного внутреннего займа выиграла пять тысяч рублей.
— Не может быть! — ахнул Зардодханов.
Блондин охотно достал из бумажника облигацию.
— Позвольте! — Старик дрожащей рукой взял облигацию и полез в карман за газетой. Вот она, официальная таблица. Номер серии, облигации, размер выигрыша в рублях — абсолютно все сходится.
Зардодханов лишь однажды выиграл сто рублей. Правда, сорокарублевые выигрыши на его облигации выпадали довольно часто. А тут сразу такая крупная сумма. Невероятно!
Счастливая облигация прямо-таки жгла руки.
Блондин произнес доверительно:
— Мне шрочно нужны деньги на билет в Мошкву, и я бы эту облигацию уштупил подешевле.
— Зачем такая жертва? — плохо скрывая заинтересованность, спросил старик. — Пойдите в любую сберкассу, и все будет в порядке.
— Э-э, нет, они жатеют волынку. Я жнаю.
— А за сколько бы вы уступили? — все больше волнуясь, спросил Зардодханов.
— Да за полцены.
— Вы это серьезно?
— Конечно.
Старик стал быстро прикидывать в уме. Правда, такой суммы наличными у него не было.
— Но, может, вас устроит чистоганом поменьше, а остальное я погашу облигациями?
Блондин стал ломаться. В конце концов договорились встретиться через определенное время у касс Аэрофлота.
Не веря в подвалившую удачу, Зардодханов бросился домой за деньгами. Затем хотел уже помчаться в сберкассу, где хранил облигации. Но в последний момент стало жалко их трогать.
«Да и зачем, — подумал он, — если можно поступить иначе».
Старик знал, где спрятаны облигации у дочери — она по его совету тоже приобретала их, — и решил поехать на улицу Красных партизан.
«Ничего, — уговаривал себя Зардодханов. — Получу выигрыш, куплю дочери новые облигации да еще прибавлю штуки две. Останется довольной».
Тагаев доложил генералу о всех серьезных происшествиях, зарегистрированных по республике за истекшие сутки.
Аркадьев улыбнулся Тагаеву:
— Тут заместитель министра Глухов звонил. Просил объявить вам благодарность.
— Глухов? — удивился майор.
— Вы его сынишку вчера разыскали.
— А мне показалось, что он не слишком высокого мнения о милиции.
— Что вы, — не согласился генерал. — Мне даже неловко было слушать: такие мы все, оказывается, хорошие.
Вошел полковник Мирзоев:
— Перед прибытием в Новосибирск из купе скорого поезда Владивосток — Москва украден чемодан. Судя по приметам, составленным из показаний пассажиров, это Дереев-Стос.
— Любопытно, — задумчиво произнес Аркадьев. — А ведь из Новосибирска в Душанбе прямое воздушное сообщение.
И он тут же затребовал дело из архива. Дереев Семен Константинович был осужден в соответствии со статьями сто пятьдесят четвертая, сто пятьдесят шестая, двести тридцать третья Уголовного кодекса Таджикской ССР. Кража, разбой, хищение огнестрельного оружия. Дело слушалось в Верховном суде республики несколько лет назад.
Старшина сверхсрочной службы Николаев был оглушен в одном из старых районов Ленинабада. Преступник скрылся, похитив пистолет и две обоймы с патронами. Придя в сознание, Николаев подробно описал человека, совершившего на него нападение.
Первоначальные поиски ни к чему не привели.
Спустя месяц в Душанбе был задержан мужчина, пытавшийся устроиться в гостиницу по чужому паспорту. По дактилокарте установили, что это Дереев-Стос. Паспорт был выдан в Самарканде и выкраден там же вместе с крупной суммой денег.
Дальнейшее расследование показало, что нападение на старшину Николаева совершил именно Стос. Однако сам пистолет найти не удалось.
«Не исключено, что Дереев припрятал оружие где-то поблизости, — думал генерал. — Теперь оно снова может ему понадобиться. Если это действительно так, то встреча с моим старым знакомым возможна в самое ближайшее время».
Вахта мужества
Во время очередного дежурства Веселовский вызвал на связь старшину Набиева:
— Срочно езжайте к ресторану «Варзоб». Как поняли? Прием.
— «Тайга-2»! Я — шестьдесят третий. Вас понял.
Карпенко прибавил газ и включил сирену.
У ресторана «Варзоб» собралась довольно большая толпа. Протиснувшись сквозь нее, Набиев увидел корчившегося на земле человека. Прижимая руки к животу, он пытался остановить кровотечение.
— Что случилось? — спросил Набиев, обращаясь сразу ко всем.
— Вышел человек из ресторана, тут на него и напали…
— Они за магазин побежали! — подсказал мужчина в широкополой шляпе. — Один длинный, с флотским ремнем. Другой пониже ростом.
Рахимов уже бежал к магазину.
— Он вышел из ресторана, а со мной не рассчитался, — пожаловалась официантка.
— Сейчас я вас обо всем расспрошу, — предупредил Набиев.
Раненый продолжал стонать.
— Ножевое ранение в брюшную полость, — определил врач подоспевшей «скорой помощи». — Доставим в первое хирургическое отделение республиканской клинической больницы.
— Ясно.
Рахимов подвел упиравшегося верзилу.
— Он! — сразу определил мужчина в шляпе.
— Другой убежал, — доложил Рахимов.
— Никуда он не денется, — заверил Набиев. — Сейчас разберемся. Свидетелей прошу подойти поближе. Вот вы, товарищ…
— Я ни в чем не виноват! — обрел вдруг дар речи задержанный.
— Куда дели нож?
— К-какой нож? — Тот сразу обмяк. — У м-меня ник-какого ножа н-не было!
— Разберемся, — повторил старшина.
Рахимов тем временем записывал фамилии свидетелей.
Ирина приняла последнюю телеграмму за несколько минут до конца смены.
Прошу срочно исполнить запрос Петровского ГОВД — разыскать алиментщика Мончинского Игоря Поликарповича.
Подобные телеграммы поступали довольно часто, и она читала их машинально. Но эта обожгла. Игорь Мончинский… Фамилия редкая.
Сомнений быть не могло. Это был тот самый Игорь, с которым в прошлое воскресенье ее познакомила Валентина. Сестра была ослеплена его остроумием и каждое слово принимала за чистую монету.