— А знаете, кем я хотел быть? — вдруг разоткровенничался генерал. — Стеклодувом. Честное слово! Предки мои из знаменитого Гусь-Хрустального. Крепостными при Екатерине Второй были. Вот откуда наш род тянется. Дед на Урале еще в гражданскую партизанил, Колчака бил. Потом стеклодувное производство на уральском заводе «Сарз» налаживал. Отец там же мастером был. От Сталинграда до Праги в солдатских сапожищах протопал. А я вот вместе с вами порядок на земле навожу, чтобы поменьше трагедий было в человеческих судьбах…
Встреча
Женщина была взволнована:
— Мне к начальнику уголовного розыска.
Ее принял полковник Мирзоев.
— Слушаю вас.
Она была элегантно одета, держалась подчеркнуто строго.
— Только это должно быть конфиденциально.
— Можете не сомневаться.
На одну из ее облигаций Государственного трехпроцентного займа выпал крупный выигрыш. Все номера облигаций у нее записаны. Узнав, что привалило счастье, она бросилась доставать облигации и вдруг обнаружила, что некоторые из них исчезли. В том числе и та, что выиграла.
— Никто из посторонних их взять не мог. Вот я и прошу, чтобы это дело не получило огласки.
С мужем они жили душа в душу. Человек он трезвый, ничего дурного себе не позволит. Старший сын тоже образец порядочности. Женился недавно на студентке без приданого. Младший — тот еще совсем несмышленыш. Правда, на днях вызывали в милицию. Ах уж эти детские шалости!.. Но он даже не знает, что такое облигации… Невестка, разве что. Чужой человек — не может ведь порядочная женщина забеременеть до свадьбы! Вот и вся ее характеристика. Ну, родила дочку. А если вздумала разойтись? Тогда ей понадобятся деньги.
— Напишите заявление, — предложил Мирзоев. — И укажите номера пропавших облигаций.
Она долго мучилась, прежде чем протянула ему исписанные листки.
Мирзоев внимательно прочел, попросил расписаться.
— Значит, других вы не подозреваете?
— Конечно!
— Хорошо, мы разберемся.
Из милиции женщина поехала к отцу.
Зардодханов долго приглядывался к ней через глазок в двери и еще дольше гремел цепями.
— А, это ты! — сказал он, впуская дочь в квартиру. Вид у нее был расстроенный, и старик сразу догадался, в чем причина.
— Пропали облигации! — с ходу выпалила она.
— Н-не может быть!
— Уж я точно знаю: это моя невестушка! Глаза бы ее не видели!
— Ай-яй-яй! — запричитал старик, еще не зная, как себя вести.
— И ведь одна из облигаций пятьсот рублей выиграла!
Зардодханов поперхнулся от неожиданности:
— Что, что ты сказала?
Он так спешил завершить свою сделку с блондином, что даже не проверил взятые у дочери облигации.
Ему просто в голову не пришло, что они тоже могут выиграть.
Вчера вечером в центральной сберкассе его поздравили с удачей, но попросили немного повременить. В газете могли быть опечатки, и потому все операции по выплате выигрышей начнут производить завтра.
— Я уже заявила в милицию, — сообщила дочь. — Пусть там разберутся.
Зардодханов не нашел в себе мужества сказать, что это он взял облигации. Проводив дочь, старик в изнеможении опустился на кровать.
Полковник Мирзоев передал заявление гражданки Зардодхановой капитану Успенскому:
— Надо проверить.
— Улица Красных партизан, — прочел Успенский. — Знакомый адрес.
— Потому я и поручаю это дело вам.
Младший сын Зардодхановой — Вахид Долматов — был наводчиком в раскрытой группе малолетних злоумышленников. А заправлял всеми его великовозрастный приятель Хаким Маджидов.
— Сперва набеги на холодильники, теперь кража облигаций, — невесело сказал Успенский.
— Только не обольщайтесь одной этой версией, — посоветовал полковник.
Главный инженер треста Долматов сразу принял капитана.
— Опять Вахид? — спросил он, приглашая Успенского сесть.
— Еще не знаю.
— Что же вас привело ко мне?
— Вам известно о пропаже облигаций?
— Ну разумеется. А вы откуда узнали?
— Ваша жена сообщила в милицию.
— Я же просил ее не заявлять! — расстроился Долматов. — У нас говорят: пусть голова треснет, лишь бы под тюбетейкой.
— Не хотите выносить сор из избы?
— Она кого-нибудь подозревает? — вместо ответа спросил инженер.
— Вашу невестку.
— Только не Саодат! Это откровенный, добрый человек. Просто необходимо доказать, что она не причастна к этой грязной истории.
— Так, может быть, облигации взял ваш старший сын?
— И это невозможно.
— Тогда остается Вахид.
— Нет, нет! — горячо возразил Долматов. — Он мальчик увлекающийся, это верно. Но не способен на такую кражу. И потом — вызов в милицию. Для него это серьезное предупреждение.
— Но облигации-то пропали!
— Может, их взял посторонний?
— В таком случае почему он не взял все облигации?
— Я просто не знаю, что и подумать, — признался инженер.
Саодат производила приятное впечатление. Бесхитростная молодая женщина с огромными, доверчивыми глазами в каждом члене семьи видела только хорошее.
— А как свекровь к вам относится? — спросил капитан Успенский, придя на квартиру Долматовых.
— Тоже хорошо, — ответила она, слегка смутившись.
Саодат знала, что облигации исчезли. До этого понятия о них не имела. Но тут свекровь подняла шум:
«Вор в доме!»
— Скажите, а кто-нибудь приходил в ваш дом в последнее время?
— Из посторонних никто. При мне, во всяком случае. Захаживает, правда, отец свекрови. Но я его что-то давно не видела.
Успенский дождался прихода Вахида. Тот узнал его и насупился.
— Садись, — предложил капитан. — Разговор есть.
— Ничего я больше не сделал!
— Вот и прекрасно. А с Хакимом когда виделся? Он бывал у вас в доме?
— Нет, я его не приводил.
— А без тебя он не мог зайти?
— Без меня мог зайти только дед. У него есть ключ от нашей квартиры.
Накануне около пяти часов вечера дед тоже приходил. Вахид играл с ребятами во дворе и видел, как Зардодханов вошел в подъезд. Внук не любил деда — у того даже порции мороженого не выпросить.
— А ведь у него денег много, — с обидой сказал Вахид.
— С чего ты взял? На пенсию особенно не развернешься.
— Ну да, — усмехнулся паренек. — А цветами в аэропорту кто торгует?..
«Вчера около пяти часов вечера Саодат была в консультации и, значит, могла разминуться со стариком», — заключил капитан.
Генерал Аркадьев положил на стол министру сводку о преступлениях и крупных происшествиях, зарегистрированных в городе за истекшую неделю.
Министр стал внимательно изучать документ.
— Правильно, что подымаете вопрос о детской безнадзорности, — сказал он. — Отдельные факты настораживают. Я понимаю: жажда приключений, показное геройство и, конечно, внушаемость в одинаковой степени могут способствовать становлению преступника. Но тут мы обязаны думать прежде всего о профилактике.
Дети всегда были предметом особой заботы министра. Возможно, потому, что он сам много лет проработал в школе.
Не каждого в четырнадцать лет вызывает к себе директор и назначает… учителем. Его назначили. Это было в тысяча девятьсот сорок третьем году.
Он пришел в первый класс: «Здравствуйте, дети! Я — ваш новый учитель».