В глинобитной кибитке, где мальчик жил со своими родителями, в начале войны поселилась молоденькая учительница с огромной черной косой. В далеком небольшом селе на берегу Припяти фашисты расстреляли всех ее родных.
Мальчик сразу привязался к ней, делился послед ней лепешкой. Рискуя сорваться в пропасть, срывал для нее орехи в горных рощах.
Красивое у нее было имя — Надежда.
— А как это звучит по-таджикски? — спросила мать.
— Умеда, — перевел сын.
Все так и стали звать молодую учительницу — Умедой. Она помогала мальчику готовиться к занятиям, а потом держать экзамен в учительский институт. В родной кишлак он вернулся преподавателем родного языка и литературы.
— Помню, у нас в школе сложилась трудная обстановка, — задумчиво сказал министр. — Еще не оправились от войны, а тут начались селевые оползни. Грязевые потоки со всех сторон наступали на кишлак, сносили кибитки, сады. Вот где отличились комсомольцы! Появились у нас и свои тимуровцы. — Он пояснил мысль: — Очень важно зажечь ребят таким делом, где бы нашло применение их извечное стремление к благородным, мужественным поступкам.
И сразу лицо его помрачнело:
— Тогда бы и несчастных случаев было поменьше. Вот только что мне сообщили, что в районе новостроек в залитом водою карьере, утонул восьмилетний мальчик.
— Четвертый случай за лето! — угрюмо подсказал Аркадьев.
— А ведь мы просили райисполкомы усилить контроль за стройками, надежно оградить все карьеры. Значит, нужно подключить комсомольцев. Пусть помогут навести порядок в этом деле.
Министр придвинул к Аркадьеву пиалу с душистым зеленым чаем.
— Скоро состоится республиканский партактив о мерах по усилению борьбы с преступностью. Наметьте, кто из наших товарищей выступит.
— Хорошо, я подумаю.
— Вы тоже выступите.
— Я бы предложил майора Тагаева.
— Ну что ж, и он пусть выступит. Нерешенных проблем, к сожалению, еще много. Как у него, кстати, продвигается работа над диссертацией?
— Да вроде бы ничего. Я на днях с его научным руководителем беседовал.
…Профессор Франк обрадовался гостю.
О Тагаеве начал разговор сам:
— Очень серьезно работает. — Придвинул листы с машинописным текстом. — Вот любопытные данные из его выборочных исследований.
Аркадьев прочел заголовок: «Жертвы умышленных убийств».
— Обратите внимание, — стал пояснять профессор, — что преимущественно это мужчины цветущего возраста — от восемнадцати до сорока девяти лет. Сорок три процента из них находились в нетрезвом состоянии. Почти каждый второй в событиях, предшествовавших убийству, играл активную, провоцирующую роль.
Франк был известным специалистом-криминологом, и генерал слушал его с большим интересом.
— При совершении некоторых преступлений часто создается положение, при котором виновен не только преступник, но и потерпевший. Вы с этим согласны? Задача виктимологии как раз в том и состоит, чтобы выработать способы распознания истинного содержания различных форм и категорий вины потерпевшего, соотнести ее с виной преступника в рамках единой социальной ответственности каждого гражданина перед обществом, согражданами и собой…
Все это в общих чертах Аркадьев пересказал министру.
— Первоначальным толчком в цепи обстоятельств, приведших к тяжкому преступлению, нередко являются поражающие своей мелочностью поступки. Жена отказалась погладить мужу сорочку. Он в ответ «забыл» поздравить ее с праздником. Тогда она нарочно пришла домой поздно. Он один выпил бутылку водки и полез с ножом.
— У Владимира Ильича есть прекрасное высказывание на сей счет, правда, в отношении политических споров, — сказал министр, доставая из шкафа один из томов Ленина с закладками на нужных страницах. — Вот послушайте:
«Всякий знает, что ничтожная ранка или даже царапинка, которых каждому приходилось получать в своей жизни десятками, способна превратиться в опаснейшую, а то и безусловно смертельную болезнь, если ранка начала загнивать, если возникает заражение крови. Так бывает во всяких, даже чисто личных, конфликтах. Так бывает и в политике».
Думаю, это высказывание применимо и в нашей сфере деятельности.
В органы внутренних дел министр пришел, имея за плечами большой опыт партийной и советской работы. Ему было неполных двадцать лет, когда избрали секретарем райкома комсомола. В то время как раз начиналось переселение горцев в хлопкосеющие районы Вахшской долины. Он проявил недюжинные организаторские способности. Затем был председателем райисполкома, секретарем райкома партии. Окончил Высшую партийную школу. Набирался опыта в комитете народного контроля.
В министерстве внутренних дел его встретили поначалу настороженно: уж слишком гражданским человеком казался многим новый министр. Но он быстро разобрался в сложной обстановке, расположил к себе всех умением замечать и поддерживать новое, прогрессивное в трудной работе органов правопорядка.
Они повстречались в аэропорту. В огромном скоплении народа трудно было разыскать знакомых. Но раскаленная, шумная людская волна словно распорядилась сама бросить их навстречу друг другу.
— Привет!.. — удивился блондин в клетчатой рубашке.
Мужчина с обрюзглым лицом не слишком обрадовался этой встрече. Но делать нечего — протянул руку.
Вскоре они уже сидели в летнем ресторане за уставленным едой и выпивкой столом. Блондин был разговорчив.
— Я здесь с субботы. Фартит. А ты что здесь делаешь?
Губы собеседника медленно поползли вниз слева направо.
— На свои поминки торопишься? — тихо выдавил он.
Блондин уловил угрозу и сразу сменил тему.
— Может, съездим в одно местечко? — спросил блондин заискивающе.
— Пожалуй. А то с тобой расставаться не хочется.
Они взяли с собой две бутылки водки и почти сразу перехватили «левака».
— Куда ехать? — спросил водитель черной «Волги».
— На улицу Айни.
Расплачиваясь, как условились, блондин небрежно бросил на сиденье лишнюю пятерку.
— Спасибо. Нечасто такие клиенты попадаются.
— Дай бог, еще встретимся.
— Завсегда пожалуйста!
Весь день Зардодханов не находил покоя. Так оплошать! Он лежал на кровати. Сердце стучало с перебоями. Со страхом прислушиваясь к нему, он думал о том, что теперь все круто осложнилось.
Зардодханов вдруг вспомнил, что с утра ничего не еЛ. Возможно, потому так муторно на душе. Он встал и заковылял на кухню. Отломил кусочек черствой лепешки, пожевал, запивая холодным чаем.
Хорошо еще, что никто не видел, как он заходил к дочери. Иначе позора не оберешься.
Снова прилег и, несколько успокоившись, даже задремал.
Сон приснился тяжелый. Будто он пришел в сберкассу за выигрышем, а ему говорят: «Ваш а облигация фальшивая».
Старик испуганно открыл глаза. В комнате было темно. Некоторое время он лежал без движения, собираясь с мыслями.
В самом деле, почему вдруг незнакомый человек на таких невыгодных для себя условиях уступил ему облигацию?
Зардодханов встал и включил свет. Легче не стало.
«Почем ваши розы?» Нет, он сказал: «Почем ваши рожи?»
Купил три букета. Кого-то он там встречал. Ах, да, актрису. Не прилетела из Москвы. Тогда он решил лететь сам.
Зардодханов силился ухватить мысль, которая не давалась ему, ускользала.
«Почем ваши рожи?»
Он заплатил за них довольно большие деньги, а потом, когда выяснилось, что актриса не прилетела, легко уступил незнакомой девушке…
Вот, вот она, эта мысль!
Покупатель сказал, что самолет задерживается. Как же так? Теперь не зима. Небо чистое. Самолеты приходят точно по расписанию.
Еще на что-то надеясь, старик позвонил в справочное бюро аэропорта.
— Скажите, московские самолеты опаздывают?