— Надо провести опознание, — сказал Ледиев. — Если снятый оттиск окажется идентичным рисунку на покрышках велосипеда почтальона, то, видимо, придется искать и другие пути к раскрытию преступления.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Музаффар-заде, жмурясь от яркого солнца.
На фоне безоблачного неба вырисовывались острые вершины. По склону хребта, скупо поросшего арчой, к темно-зеленому островку можжевельника подбирались козы.
Утро было чистое, радостное, с настоявшимися за ночь ароматами земли. Горы излучали свет, точно их побелили. Из глубокого ущелья струился синий воздух.
Трудно было поверить, что сюда, в такую первозданную красоту, только что ворвалась смерть.
Леднев связался с управлением внутренних дел.
— Вас, конечно, интересует, где сейчас геологическая партия? — спросил оперативный дежурный. — Так вот, она за перевалом Машхур. Работы сворачиваются. Сенин и Голубева выехали в район Орлиной сопки на грузовике с номерными знаками 13–47. С ними водитель Султанов и рабочий Кадыров. Розыск машины объявлен.
— Выезжаю на Машхур! — доложил Леднев.
3
Ваганов проснулся совершенно разбитым. Всю ночь его преследовали кошмары. То он стрелял по каким-то смеющимся мишеням, то мучительно долго бежал за Людмилой. А когда наконец прикоснулся к плечу дочери, оказалось, что это кукла.
Николай Гаврилович сел на кровати, мрачно оглядел комнату. Вот она, эта кукла, с отбитым носом. Как нежно обращалась к ней девочка: «Золотая моя Валентина!»
Он вспомнил Зябликову — у той было такое же имя. Последняя встреча с ней оставила неприятный осадок. Ваганов пришел в универмаг «Детский мир» за новой куклой. Зябликова стояла за прилавком, что-то рассказывала покупателю, который слушал ее с ничего не выражающим лицом.
— Здравствуйте! — произнес Ваганов. Но почему-то Зябликова не хотела его узнавать. Тогда он стал разглядывать дамские сумки, зонты, губную помаду, краску для ресниц, духи, лак для ногтей, не очень понимая, зачем все это продают в детском универмаге.
— Покажите, пожалуйста, вот тот ночной крем, — с трудом выговорил он непривычное название, уверенный, что Зябликова откликнется. Она и в самом деле повернула голову.
— Ну как там Надежда? — спросил Ваганов.
— Не Сабурова ли? — вдруг проявил заинтересованность покупатель. — А вы кто ей будете?
— Это отец девочки, — уточнила Зябликова.
— Так это вы, значит, подали на алименты? — В голосе незнакомца прозвучала неприязнь.
Зябликова тоже вдруг рассердилась.
— Скиньте его с лестницы, Мавричев.
— А не лучше ли нам отметить знакомство? — неожиданно предложил Мавричев…
Это было на прошлой неделе.
Ваганов зажег газовую плиту, вскипятил чай. Вспоминать, что было потом, ему не хотелось.
Почтальон Рауфов прижал руки к груди и поклонился. Гости не успели опомниться, как оказались за дастарханом.
— Мы к вам по делу, — попытался внести ясность Музаффар-заде. — Хочу задать вам несколько вопросов.
— Слушаю, ака-джон, — с готовностью отозвался Рауфов.
— Вы вчера были на Орлиной сопке? Если да, в котором часу?
— Около четырех.
— Нам надо осмотреть ваш велосипед.
Капитан Бабаев представил понятых. Почтальон сразу повел всех по заросшей травой дорожке к миниатюрному хаузу[15] с зеленоватой водой. Остановился у карагача, похожего на большую разлохмаченную метелку.
Чуть замешкавшись, показал в сторону:
— Да вот он.
У Рауфова был старенький велосипед, хорошо известный всем местным жителям. Не одну тысячу километров проехал на нем неутомимый почтальон. Этим велосипедом его когда-то премировали, и теперь он не соглашался поменять его ни на какой другой.
Полосов достал мешочек с гипсовым оттиском. Рауфов отошел, чтобы не мешать, и заложил под язык табак.
Оттиск точно сошелся с рисунком на задней покрышке велосипеда.
4
Начальник геологической партии был высок и крепок, с суровым, обветренным лицом и давно нестриженной бородой.
— Ергин Юрий Петрович. Прошу. — И повел за собой Леднева.
Солнце повисло над ущельем, расцветило горы. Было видно, как в подсиненном воздухе дрожали золотые лучи.
— Вот моя палатка. — Геолог показал на один из брезентовых шатров.
Леднев вошел первым, быстро огляделся. Небольшой столик, табуретка, две койки. На одной из них полулежал мужчина лет сорока, в очках, с черной шевелюрой и густыми черными бровями, в накинутом на плечи халате.
— Присаживайтесь. А это мой заместитель Гулямов, он же наш парторг. Простужен сильно, — сердито бросил Ергин.
— Мы уже все знаем. Поехать должен был я! — Гулямов снял очки. Его глаза лихорадочно блестели, он тяжело дышал и вдруг надрывно закашлялся. Достал из-под подушки термос, налил себе крепко заваренный чай в алюминиевый стаканчик. — Вместо меня поехал Сенин… — И снова закашлялся.
— Я отправил Сенина, — подтвердил Ергин. — И Голубеву, хотя Веру можно было не посылать. Да ведь Сенин редактировал ее диссертацию — вот они и поехали вместе.
«Общественная нагрузка!» — вспомнил майор.
— Только они уехали, неожиданно приехал Голубев. — Начальник партии заходил по палатке: два шага туда, два обратно. — Вообще человек он странный. Я его знаю много лет. Он любил Веру, но, как бы это лучше сказать… тяжело. И она его любила. Беспокоиться было нечего. Но он всегда тревожился.
Ергин сжал в кулаке бороду:
— Она читала нам его письма. Нежные, взволнованные. Я бы никогда так не написал. Но иногда вдруг эти письма становились резкими — и тогда он приезжал.
— Значит, Голубев уже не раз бывал здесь? — уточнил Леднев. — Зачем?
— Конечно, бывал, и не раз. Выяснять отношения приезжал, зачем же еще? Но таким возбужденным я его еще никогда не видел. — И вдруг резко повернулся к Ледневу: — Вы его подозреваете? Немыслимо!
— А вы кого подозреваете? — спросил майор.
— Я? — Ергин глубоко вздохнул. — Не знаю. Я спал… в этой самой палатке.
— В каких отношениях были Голубева и Сенин? — спросил Леднев.
— Он ей помогал…
— Почему же Голубев, зная, что его жена и Сенин были только в дружеских отношениях, приехал таким возбужденным? Вы не пытались узнать, что с ним?
— У меня своих дел по горло.
— А вы? — спросил майор у Гулямова.
— Вчера я с ним не встречался.
— В котором часу приезжал Голубев? Как он до вас добирался?
— В шесть вечера, — не задумываясь, ответил Ергин. — На автобусе до райцентра, затем по тропе. Здесь идти минут сорок… Мы объяснили, что Верочка и Юрий Васильевич на Орлиной. Он заявил: я должен ее увидеть.
— Мне известно, — сказал Леднев, — что фамилия водителя Султанов, а рабочего — Кадыров. А кто еще был с ними?
— Больше никого не было.
— Так, — протянул майор, думая о чем-то своем, — У Голубевой и Сенина были деньги?
— Конечно, — подсказал Гулямов. — Накануне всем выдали зарплату сразу за два месяца.
— С полевыми, высокогорными, безводными… — стал перечислять Ергин. — Кругленькая сумма получается.
— Как был одет Кадыров? — спросил Леднев.
— Да как обычно, — не задумываясь, ответил Гулямов. — У него приметная кепка.
Ергин вставил раздраженно:
— Эту кепку я ему привез. А что он имеет судимость, так это нас не касается.
— Я верю Кадырову, — сказал Гулямов.
— Ну а человека в желтой рубашке вы не видели? — допытывался Леднев.