«Думаю, и вы разберетесь, — начал Росляков. — Вот люди в космос летают, и я бы не прочь. Только ведь звезды где? А квартиры… Их что звезд — не перечесть. Я дверным замкам оценку даю, вроде как ОТК. Вы зря меня привезли сюда, гражданин следователь. Завязал я, честно говорю: все! В новую жизнь подался Митька Тля. А что мадам представился под чужим именем, так это чистой воды случайность. Нашел корки, развернул — товарищ Валейский! Рад бы познакомиться, к тому же на фотокарточке очень уж похож на меня. И помчал меня поезд в звездную даль. Мир, думаю, не без добрых людей. Начну жизнь — закачаешься!
«А ты кто будешь, как звать-то тебя?» — спрашивает новая знакомая. Тут я ей и скажи: звать, мол, Андрюшкой, по батюшке — Андреевич. Валейский, словом. Горняк. И паспорт сую для пущей важности. Она начала листать. Ну, влип, думаю. А что как женат мой Андрей Андреевич? Я ведь в такие подробности не вдавался. Разлетимся, думаю, как скорые поезда.
Вдруг она: «Милый, хороший!» Выходит, я не женат. Ай, спасибо, Андрюшенька, — не поторопился, не женился еще.
Отдохну-ка я, думаю, у этой красотки недельку-другую, А она хоть и не теща, но язык во рту не умещается. Раззвонила всем: мой муж, Валейский Андрей Андреевич. С участковым даже познакомила. Ладно, думаю, ты меня еще вспомнишь. А дальше как было, так было. Не отрицаю. Учить таких надо, гражданин начальник…»
Капитан Бабаев не сразу разыскал председателя колхоза «Победа».
— Вы что, раис,[17] специально от меня прячетесь? — спросил он, поглаживая усы. — А причины-то хоть есть?
— Ну, если милиция пожаловала…
— А я, может, заглянул на огонек?
— Тогда будете желанным гостем.
На берегу прозрачного неторопливого арыка возвышалась глинобитная суфа,[18] прикрытая грубошерстным паласом. Уютно потрескивали в костре сухие ветки. Ленивые язычки пламени тянулись к закопченному до черноты казану, где доходил плов.
— Учительница Ибодат Алимшоева не старшая ли дочь вашего агронома? — спросил Бабаев.
— Да, но теперь она уже завуч. Вы, случаем, не сватать ее пришли? Тогда из этого ничего не получится — любит она другого.
— Человек хоть стоящий?
— Вы его знаете — Ергин, — вздохнул председатель. — Так в чем же дело, если не секрет?
— Хочу все знать о Ергине.
— Она женщина прямая, — помедлил с ответом председатель. — Вы только сразу объясните ей, что к чему.
18
Лейтенант Ходжаев положил перед Ледиевым телеграмму из Баку:
«Все будет хорошо тчк Береги дочь».
— Эта телеграмма от Кадырова, хотя и без подписи. — Ходжаев уже навел справки. — Когда почтальон доставил корреспонденцию, жена его разрыдалась, говорит, вся уже извелась.
— Странный текст, — задумчиво произнес майор. — Ведь у Кадыровых мальчик.
— Так, может быть, это имеет тайный смысл? — оживился Ходжаев. — Наверное, они о чем-то договорились. Сама Кадырова работает мастером в объединении художественных промыслов «Дилором».
— Немедленно свяжитесь с Баку, — распорядился майор. — Кадырова надо разыскать.
Музаффар-заде протянул Ледневу руку:
— С чем пожаловали на сей раз, Петр Ильич?
Майор протянул телеграфный бланк:
— Не похоже, чтобы это написал человек, только что совершивший тягчайшее преступление. Правда, мне в этом тексте не все понятно. «Береги дочь». А у Кадыровых — сын.
— Все очень просто, — сказал следователь. — Вчера звонила его жена, ждет второго ребенка. Возможно, он это имел в виду?
— Сейчас вы мне скажете, за что отбывал наказание Кадыров, и его тоже придется сбрасывать со счетов.
— Вначале послушайте. Человек был молод и влюблен в свою жену. Не сегодня завтра должен был стать отцом. На радостях выпил лишнее, каким-то образом оказался в студенческом общежитии. Оскорбил вахтера, столкнул с лестницы девушку. У той сотрясение мозга. Вот и отбыл заслуженное наказание. Но я не снимаю с него подозрение, — продолжал следователь, — ведь чем-то вызвано это бегство?..
— Еще остается Ергин, — добавил майор.
Ибодат Алимшоева удивилась:
— Вы ко мне? Тогда прошу вас, муаллим.
Бабаев очутился в небольшой уютной комнате, заставленной стеллажами. Среди книг ослепительно улыбались звезды экрана, над диваном глядел с ковра великий Рудаки.
Некоторое время сидели молча, приглядываясь друг к другу. В конце концов гость не выдержал:
— Я ведь помню вас еще совсем маленькой. Вы так забавно танцевали в детстве. Думал, станете балериной.
Девушка сняла со стены дутар.[19]
— На большее не хватило таланта. — Осторожно провела по струнам. Потекли мелодичные, тягучие звуки.
— Меня интересует Ергин, — наконец решился задать главный вопрос Бабаев. — Что, вас удивляет, что я пришел с этим сюда?
В ее поведении не было никакого замешательства.
— Простите мою бестактность, — продолжал он, — но мне все нужно знать про случившееся в ту ночь, когда были убиты геологи. Ергина не было в лагере.
— Ну и что из этого следует? Ергин… Чепуха какая-то.
— Если вы подтвердите, что в ту ночь… — Капитан запнулся.
— Ни в ту, ни в какую другую! — озадачила его Ибодат. — Ергин никогда не оставался в моем доме.
— В таком случае, — развел руками Бабаев, — у него нет алиби. Или вы можете доказать обратное?
— Несомненно. Но для начала поймите наши отношения, — выговорила девушка. — Они очень сложные. Ергин не скрывает своих чувств. А мне просто радостно его видеть.
— Но как же быть с алиби? — напомнил капитан.
— Зайдите к Назаровым, и все станет ясно.
— Вы что-то недоговариваете.
— Я даю вам точный адрес, муаллим. — Голос у Ибодат дрогнул. — Вниз по улице до старой чинары.
«Митька Тля! — думал Кадыров. — Кто же еще?»
Когда капитан Бабаев сообщил о трагическом происшествии на Орлиной сопке, именно эта мысль обожгла его сознание. В колонии Митька отличался жестокостью. Рубец над бровью — от него полученная метка. Теперь вот убиты хорошие люди.
Кадырова знобило. «Это я навел его на геологов!» — казнил он себя. Не сразу осознал, что совершил ошибку, скрывшись так нелепо от следствия. Как теперь быть? Ведь первый же вопрос будет: «Объясните свое поведение».
Кадыров не заметил, как набежали густые темные тучи. Спасаясь от беспощадного секущего дождя, побежал к автобусной остановке. Желтый «Икарус» приветливо распахнул двери. Ливень хлестал по стеклам, убаюкивал.
— Товарищ, конечная остановка!
Кадыров удивленно открыл глаза:
— Г-где мы? В аэропорту?
А если все же поверят?! Нерешительно подошел к кассе:
— Б-билеты в Душанбе есть? — И протянул паспорт.
— Кадыров?
— Н-ну да. — Он не заметил волнения пожилой кассирши, старательно выводившей его фамилию на билете.
До вылета еще оставалось время. Он купил сосиски в буфете, подошел к высокому круглому столику на металлической ножке. Интуитивно почувствовал, что кто-то пристально смотрел ему в затылок. Кадыров обернулся. Старшина милиции! Что за чертовщина! Да ведь это и не старшина вовсе. Офицерские звездочки на погонах.
19
Из протокола дополнительного допроса обвиняемого Рослякова Дмитрия Ивановича:
«— Почему интересовались Голубевой?
— Неравнодушен к женскому полу.
— А Сениным?
— Не помню. Может, позавидовал. А может, не интересовался совсем.
— Почему затеяли драку в ресторане?
— Не знаю, как это все получилось. В общем, мест в ресторане не было, а за соседним столиком — важная персона: никого не подсаживают. Я таких людей терпеть не могу. Потом он в наш разговор вмешался, словечком мудреным хотел взять. Тут уж я и совсем не сдержался.