– Не прячь в сапог, – остановил меня мужчина, прежде чем я успела, по привычке, засунуть оружие в голенище левого сапога, как делала это всегда.
Меня всегда это безумно бесило, но в девяноста девяти случаев из ста Шеллак обычно оказывался прав. Вскоре я уже перестала пытаться вычислить, откуда он такой проницательный, а просто молча следовала всем его советам.
Немного подумав, я спрятала стилет во внутренний карман жилета.
Начальник городской стражи ждал нас в саду, под цветущей грушей. Он был уже не такой проворный, как раньше. Былой лоск сменился жирным блеском на наметившейся лысине, а свисающее из-под камзола брюшко явно говорило о том, что в последние годы начальник не слишком-то много времени отдавал государственной службе. Правда, как и много лет назад, он глядел на людей исподлобья, презрительно сморщив нос. Перейди ему кто дорожку, назавтра же будет объявлен черным магом и приговорен к немедленному обезглавливанию.
– Рад встрече с вами, госпожа некромант, – галантно поклонился начальник королевской стражи, но я нутром чувствовала фальшь, исходящую от него. Показная вежливость была не чем иным, как прелюдией перед обвинением.
Да, много чего я сделала незаконного, но с королевской стражей дел не имела. Что же такое могло случиться, что ко мне в дом явился сам начальник королевской стражи? Ничего более подходящего, чем мое вчерашнее приключение, я с ходу припомнить не смогла.
Молчаливый Шеллак стоял за моей спиной, и мне оставалось только гадать, сверлит ли он начальника королевской стражи взглядом или же пытается испепелить на месте.
– Чем обязана, начальник? – сдержанно поинтересовалась я.
Когда-то давно, еще до моего рождения, главам городской королевской стражи присуждался титул капитана. Большинство разжиревших на своих безграничных привилегиях таких капитанов и стали организовывать первые пиратские группировки. С тех пор обращаться к начальнику «капитан» стало считаться чуть ли не оскорблением.
– Этим утром произошло одно очень занятное событие, – начал издалека начальник, сверкнув отбеленными до жемчужного блеска зубами, немного выступающими вперед, совсем как у лошади.
Я кивнула, давая ему понять, что первое предложение проглотила.
– Произошло убийство единственного наследника королевского двора острова Туманов, принца Пера Четвертого.
– Сочувствую всему королевскому двору. – Я с трудом выдавила из себя улыбку. Принца Пера никто никогда не любил – он сам любил больше всего на свете хорошее вино и охоту на оленей, так что остров не много потерял от его внезапной кончины.
– Подождите. – Начальник королевской стражи так и сиял от радости. – Я еще не сказал самого главного. Принц был удушен в собственной спальне маленькой шелковой подушечкой. Рядом с его кроватью нашли медный женский браслет, сплошь исписанный древними рунами. Все мы знаем, что ведьмы и магички такими браслетами не пользуются – они управляют лишь энергией, а заклинания подобного рода – это к вам, некромантам. А у нас в городе, – капитан хлопнул в ладоши, – какое счастье, всего-навсего одна некромантка-женщина. Вот вам и все изыски, госпожа Шрам.
Все в виде стареющего начальника так и кричало «ну не молодец ли я?!», будто ему было пять лет и за правильный ответ ему полагалась молочная тянучка.
Ответить было нечем. Браслеты с рунами перед вылазкой на пиратское судно я предусмотрительно оставила дома, потому что знала, что в рукопашной, если таковая случится, от них нет никакого толку. Стащить браслеты и подбросить их на место преступления мог кто угодно, пока Шеллака, например, не было дома. Получается, некромант куда-то отлучался уже после того, как я ушла из дома в полночь?
– Мне нужно перекинуться парой слов с мужем, – бросила я и потащила Шеллака за ворот рубашки обратно в дом.
– Я жду вас здесь, госпожа Шрам! – послышалось мне в ответ. – И не вздумайте бежать – мы вас и со дна морского достанем!
Раздраженно хлопнув дверью, я со скоростью молнии вытащила из-за пазухи стилет, толкнула некроманта к стене и приставила лезвие к горлу.
– Где ты сегодня шлялся на рассвете, гром и молния! – рявкнула я, уже не считая нужным сдерживаться.
На лице Шеллака не дрогнул ни один мускул. Ответа не последовало.
– Я спрашиваю тебя, вшивая ты мразь, как ты посмел уйти на рассвете из дома и не запереть дверь!
Он смотрел на меня прямо, не мигая и не отводя взгляда, и в какое-то мгновение выражение его лица напомнило отстраненную физиономию наставника, уже который месяц не выходившего из погреба.
– Сама эту кашу заварила, Шрам, сама и расхлебывай. – Вот и все, чего удалось от него добиться.