— Понять, простить и отпустить, — шёпотом предложила Ники, но ее услышали.
— Хорошо, — волшебник устало потер переносицу. — Вика, ты, где живешь?
— А я у Ники в гостях, — поспешно сказала девочка, не веря в благополучный исход.
Волшебник встал, их окутала фиолетовая дымка.
— Пожалуйста, бабушке ничего не говорите, — успела попросить Эдик.
И они исчезли. Девочка села на пол рядом с диваном, проверила пульс волшебницы, он был слабый, но он был. Минуты в полной тишине казались вечность, принцесса хотела, чтобы скорей вернулся Мальтус. Сэнта закашляла, открыла глаза.
— Принеси воды, — слабым осипшим голосом попросила наставница.
Эдик пошла, выполнять просьбу, а когда пришла, то на краешке дивана сидел король. Он нежно гладил бледное лицо волшебницы.
— Радость моя, ты меня напугала, — она улыбнулась. — Вот скажи, зачем ты пошла на телепорт, твоей задачей было только найти конечную точку?
— Ты был у Полины? — проигнорировала его замечание она.
— Да. Они спят, на полу в гостиной до спальни не доползли. Ты зачем им дала конфеты с коньяком?
— С чем?
— Которые я тебе дарил, — пояснил он.
Женщина улыбнулась, вот откуда ей было знать, что в вазочке есть алкогольные конфеты, когда она все подряд туда высыпала из коробок.
— Кхм, — принцесса обратила на себя внимание.
Мальтус помог принять Сэнте полу-лежачие положение, дал стакан воды, придерживая его. Сделав пару глотков, волшебница деловым тоном осведомилась:
— Ты принес одежду, во что мне переодеться?
— Да, моя майка подойдет? — довольно улыбнулся он, окутав ее фиолетовой дымкой, и удовлетворённо осмотрев результат. — Тебе определенно идет. Эдик, иди переодевайся и ложись спать, день был сложный.
— Хорошо, — кивнула девочка, оставив их вдвоем.
Мальтус взял шприц и набрал в него лекарство.
— Переворачивайся на животик.
— Мне лучше, давай утром, — слабым голосом предложила она.
— Утром тоже, — кивнул король, придав ей нужное положение для манипуляции. — Все будет хорошо, а утром и на ноги сама встанешь, — довольно сказал он, прикладывая к месту инъекции ватный шарик, смоченный спиртом.
— У меня отнялась ляжка, — проворчала она.
— Не придумывай, радость мая, — мужчина погладил ее по попе, натянул майку, которая ей доходила до колен, и взял на руки, направился в спальню.
Сэнта уткнулась носом ему в грудь, удивленно подняла на него глаза:
— Пижама? Мальтус, как на тебя не похоже. Я была уверена, что в твоем гардеробе нет такого атрибута одежды.
Эдик лежала на боку ближе к краю кровати. Волшебник положил свою ношу на середину и лег рядом. На немой удивленный вопрос ответил просто:
— За тобой надо наблюдать, магическое истощение — это не шутка, как ты сами знаешь. Эдик надо охранять, вдруг ее похитят? — шепнул на ушко возлюбленной, поцеловав ее в шею. — Спи, сладких снов.
Сэнта лежала на боку, спиной прижавшись к груди своего короля. Сон определенно не желал навестить ее выжатое, как лимон, тело, и она, молча, буравила взглядом спину младшей принцессы. Странно, спящие люди так не дышат, прерывисто с мелкой дрожью тела. Женщина подползла к девочке, мужская рука, не желавшая отпускать свою добычу, получила легкий шлепок. Сэнта развернула Эдик к себе, вытерла слезы с заплаканного лица, прижала к себе, погладила по голове.
— Тише, не стоит разводить сырость. Все хорошо, — прошептала наставница.
— Где, где хорошо? — захлебываясь спросила девочка. — Из-за своей выходки я вас чуть не угробила, девчонок могла замуровать до конца жизни в том проклятом лабиринте.
— Я цела и невредима, твои подружки дома живы и здоровы. Все обошлось, но на будущее пообещай нам, что не отправишься в сомнительную авантюру, не посоветовавшись со мной или с Мальтусом.
— Я обещаю, — сказала Эдик, уткнувшись ей в плечо.
— Вот и хорошо, — улыбнулась наставница, гладя ее по голове. — Надо было дать тебе сразу ремня, получила бы по заслугам и не занималась самоанализом.
— Я против рукоприкладства, — возразил волшебник.
— Знаешь, мне всегда было легче перенести от папы взбучку крапивой или ремнем, чем пережить с мачехой поучительную беседу. А ты жадина.
— Как сказать, оставь ты меня без такого важной части костюма, выполняющего свою первостепенную функцию, в какую неловкую ситуацию я бы попал.
Эдик рассмеялась, представив, сей неловкий момент.
— Мы с тобой обсудим теорию телепортов, а сейчас спать, — довольно сказал Мальтус, развалившись на большей части кровати.
***
Эдик проснулась от того, что ей стало холодно, во сне она скинула одеяло, а Сэнты под боком не было, как и Мальтуса в кровати. Девочка натянула одеяло на голову, повертелась, сразу заснуть не удалось, спустила ноги, по ним прошелся легкий ветерок, взяла стакан с тумбочки, он оказался пустой. Эдуарда печально вздохнула, пить определенно хотелось, а графин с водой стоял в гостиной. Проходя мимо выхода на балкон, девочка заметила, что дверь приоткрыта. Она ее хотела закрыть (вот почему было прохладно в спальне, как никак, а ночи уже не такие теплые), подошла ближе, в щель пробирался тусклый свет луны, а по ту сторону порога в обнимку стояли взрослые, они не подозревали о затаившемся маленьком шпионе и вели свой тихий разговор.
— И как тебе в Совете? Многое изменилось? — насмешливо спросила Сэнта.
— Как тебе сказать, вот меня там не было лет девять, и столько же мог не появляться, — ответил усмешкой он, — те же лица, те же проблемы, ничего нового.
— Да прям?!
— Хотя, да, — задумался волшебник, — мне определенно понравился твой новый кабинет, он просторней и мебели там больше.
— Мальтус! — шлепнула она его по груди ладонями и рассмеялась.
— Эти чудики, боготворящие некого Спасителя, неплохо обосновались. Есть своя приемная, и самое удивительное имеются посетители.
— И не говори, многим голову задурили. Половина Листерии под их дудку пляшет, — недовольно фыркнул заместитель Первого Секретаря. — А помнишь, как лет десять назад они лезли в Совет, тайком пробирались на совещания, а их охрана выгоняла.
Мальтус улыбнулся.
— Веселое было время. Они ураган приписывали толи к заслугам толи к каре за грехи. И пророчество зачитывали. Вот хохмы было. Как мы тогда проржали очень важное совещание, после такого выступления, даже шут не нужен был.
— Тогда было смешно, а сейчас многие, как это непечально, уверовали. И пророчество, стих Алмадынского, призван святая святых, и все сейчас не смеются, а содрогаются при упоминании о нем.
— Так там же очередной бред великого миротворца, чего бояться? — удивился король Цветкольф.
— Не конкретно его, а скорее различного толкования, одно другого краше, — Сэнта обняла его и уткнулась в его грудь. — Мальтус мне реально страшно, наше общество превратилось в мартышек, сидящих на гранате, в любой момент готовые дернуть за чеку.
Он провел руками по ее спине, опустился ниже.
— Ай, больно, — ойкнула она. — От твоих уколов у меня не попа, а сплошной синяк.
— Прости, — прошептал он, пустив целительную магию на болезненное место, покрыл легкими поцелуями ее волосы, ушко, шею, нежно взял ее за подбородок, приподнял ее голову, посмотрел в ее голубые глаза и уверенно сказал: — Мы вместе, а это главное. Вдвоем мы совсем справимся, — рука плавно перешла на затылок, и он ее поцеловал, нежно, медленно.
Она прижалась к нему сильней, крепче обняла руками его талию, ответила на поцелуй страстно. Руки Мальтуса лихорадочно блуждали по ее телу, но к конкретным действиям не прибегали, остановившись только на поддержке и легкой ласки. Он посмотрел в ее затуманенные желанием глаза.
— Радость моя, я полагал несколько другое развитие сегодняшнего вечера и несколько другую обстановку, но как получается, — он опустился перед ней на одно колено, снял с мизинца перстень, протянул ей: — Ансэнтана, ты окажешь мне честь, станешь моей женой?
— Мальтус?! — она так и стояла, смотря на него сверху вниз. «Согласиться и принять артефакт рода, лишив себя права апелляции, утвердив в обществе свой статус? Как же все не вовремя. Одно дело просто слова и обещания, а это ответственность и дело времени коронации, которую Мальтус не затянет, собственно, как и свадьбу. И отказать нельзя. Он не простит, да и сама без него жизни не представляю. С ним так хорошо, и девять лет одной во враждебном мире: где, если не ты, так тебя».