— А «беретта»? Достанется клоуну, и он нас расстреляет. Помнишь фильм про Чапаева? Он тоже, наверное, плавал не хуже тебя, а раненый не доплыл…
— Тогда не было таких стилей плавания. Слушай, бросим пушку в воду, в темноте он не найдет.
— А если у него есть свой наган?
Павлик задумался. А Родик вдруг понял, что пришло время спасти друга, может быть, ценой своей жизни. Как спасал его Павлик от бешеного Полеа и костра.
— Павлик, я остаюсь на берегу, с «береттой», и буду тебя прикрывать. А ты плыви быстрее, и возвращайся с помощью. Только скорее, пожалуйста!
— Но ты же не умеешь обращаться с оружием?!
— А ты научи — я быстро понимаю.
Проинструктировав друга, Павлик крепко его обнял и быстро, по-спортивному поплыл к катеру. Спрятавшись за валун, Родик неумело держал обеими руками рукоятку пистолета, а по щекам его текли горькие слезы разлуки.
На катере было тихо. «Все спят» — подумал Павлик. С борта свисал трап. «Не боятся. А кого им здесь бояться? Крокодилов нет, о клоуне они не знают, а акулы по трапам не поднимаются». Павлик оглянулся на берег, увидел клоуна на костылях, который пока стоял на прежнем месте, и сидящего за камнем Родика. «Милый мой, как тебе страшно!» И поднялся по трапу на палубу. Лицом к нему, ближе к рубке, в инвалидной коляске сидел… клоун! «Их, что — двое?» В правой руке «второй клоун» держал пистолет, наведенный на приплывшего к «дружелюбному кораблю» гостя.
— Добро пожаловать, мой молодой друг! — услышал Павлик, и, теряя сознание, он упал на край палубы, едва не свалившись в воду. К своему счастью, Родик в этот момент внимательно следил за человеком наверху, и не видел ужасающей встречи Павлика с клоуном. А тот человек вдруг отбросил в сторону костыли и пошел от берега в сторону леса. На мгновение опешивший Родик начал думать над загадочным поведением лжеинвалида.
Катер немного развернуло ветром к западу, и тот борт, где проходила встреча Павлика с реальным клоуном, оказался вне видимости Родика.
Павлик быстро очнулся — клоун подъехал поближе к нему и брызнул в лицо какой-то жидкостью.
— Значит, тебя привезла сюда эта девушка-этнограф? Ну, везет же мне — скоро вы оба будете моими гостями и помощниками. А то у меня нехватает ни рук, ни ног для поиска Сына Солнца.
— Никакого сына солнца мы не ищем — мы приплыли на корабле с таким названием.
— И бабушка твоя Валиса тоже приплыла на этом корабле? И твой хромой приятель?
— Нет, бабушку арестовали злые американцы за то, что она вышла замуж за моего дедушку. А Родик улетел к папе из Лиссабона.
Клоун расхохотался.
— Подойди поближе, парень. Не бойся, протяни мне руку.
Клоун, похоже, обладал гипнотическим даром. Павлик послушно подошел к коляске, и тут же почувствовал, как щиколоток его босых ног коснулось что-то неприятно-холодное. Прежде чем он успел отодвинуться от этого холода, ноги были оплетены толстой живой веревкой. Это была змея, с пятнистой жесткой кожей, длинная, с тяжелой головой. «Кобра», — испугался Павлик, не очень знакомый с миром пресмыкающихся. «Её укус смертелен…».
— Нет, парень, это — питон, неядовитая змея. Она душит свою жертву в железных объятиях, и лишь потом заглатывает целиком. Но питон два дня назад скушал дельфина, так что ты для него не ужин и не завтрак.
«Значит, я пойду этой твари завтра на обед», — с отчаянием безнадежности решил Павлик.
Инвалид с неожиданной силой толкнул Павлика в грудь, так что, будучи связанным по ногам, тот не смог удержаться и упал на холодную тварь. Та быстро уползла в небольшую открытую дверцу в надстройке палубы, увлекая за собой тщетно сопротивляющегося пленника. Дверца захлопнулась, и бедный Павлик оказался в полной темноте, в гнусно пахнущей конуре безмозглого питомца коварного клоуна.
Как вы думаете, приятно лежать в одном логове с питоном, да ещё когда его мощный хвост крепко связывает ваши ноги? Конечно, нет. Но Павлика больше беспокоила судьба Родика. «Сумеет ли он защитить себя от того, кто храпел в хижине? Если тот храпун — сообщник клоуна, то между ними должна быть радиосвязь. Мобильной связи на этом островке нет — это узнала Женя. Жаль, что мы не сумели найти в Апиа карманных радиостанций. А клоун, наверное, имеет. А если использовать наш свисток? Сумку-то он у меня не отобрал. Положим, я свистну. Женя, Мауи сбегутся на этот берег, и попадут в лапы бандитов. Нет, нельзя подавать сигнал тревоги».
Всё-таки Павлик достал свисток. Так. От нечего делать. И стал тихонько дуть в него, пытаясь извлечь что-то похожее на мелодию из своего любимого сериала про неуловимых мстителей. Это успокаивало. Он тихо свистел, и в седлах скакунов вместо Яшки-цыгана, Валеры, Ксаньки и Даньки сидели Мауи, Родик, Женя и, конечно, он сам. И в победном финале борьбы на пьедестале главного музея столицы сияла не корона Российской империи, а Сын Солнца! Павлик спал….
Проснулся он от неожиданного прикосновения к лицу чего-то мокрого. Открыв глаза, в ужасе отпрянул — на него смотрели маленькие, не мигающие глазки змеи, нет, скорее не на него — на его свисток. Покачиванием головы питон будто показывал Павлику: «Чего кончил? Свисти!». И мальчик вспомнил, как индийские факиры управляют ядовитыми кобрами, играя на дудочках. И возобновил тихую песнь свистка. Питон положил свою страшную голову на колени Павлика, при этом расслабив мощные мускулы тела и освободив ноги мальчика. Питон поднял голову выше и уложил её на плечо музыканта. «Он признал меня своим хозяином!» — обрадовался Павлик. «Едва ли я буду съеден на обед». Он встал, размял затекшие ноги и стал искать выход из конуры. Дверцу ломать не решился — шум разбудит клоуна. Вдруг питон оживился, пополз куда-то в угол и вскоре исчез. Павлику пришла в голову совсем дурацкая мысль «Он полез открыть мне дверцу!» Но тут же ему стало стыдно за свою глупость — ведь ведущие телепередач о животных давно внушили всем, что пресмыкающиеся обладают весьма низким интеллектом, «точнее сказать, никаким» — так выразился бы Родик.
А питон довольно быстро вернулся. Из его пасти торчал чей-то хвост! К ужасу Павлика, змея отрыгнула полумертвую добычу — молодого дельфина — прямо перед ним. На, кушай, мой господин! Смех, смятение, брезгливость, жалость к дельфиненку — всё смешалось в чувствах Павлика.
Второй раз Павлик проснулся от криков снаружи. Кричали и по-английски, и по-самоански. Не зная ни того, ни другого, он не понимал, что происходит, но отчетливо различал злой голос клоуна. В маленький глазок в стенке каморки Павлик смог видеть лишь часть палубы катера и несколько самоанских пирог с людьми, вооруженными копьями, топорами и ружьями. Клоун был где-то слева и невидим для Павлика. Самоанцы угрожали хозяину катера и показывали куда-то вдаль, в сторону открытого океана. На пирогах не были привязаны зеленые банановые листья, значит, самоанцы настроены воинственно. В такой тревожной обстановке Павлику не пришло в голову простое объяснение происходящему: самоанцы всего лишь отгоняли чужака от острова табу! Ему не был известен вердикт большого фоно острова Уполу: разрешить посещение заповедного острова Нуулуа только американскому капитану, его солдату и Полеа и только на время поиска исчезнувшего Сына Солнца. Валиса имела на это право как вождь аинги. Другие посетители острова, нарушившие табу, должны быть преданы смерти. Не понимал Павлик, что его плен и укрытие Родика (надежно ли он укрылся?) спасают их от большей опасности, чем быть во власти клоуна.
Когда на палубу полетели копья, клоун замолк. Он уехал на коляске в рубку и дал полный ход катеру, пытаясь уйти от разъяренных самоанцев в море. Но, беря катер в аренду в большой спешке, он забыл обзавестись лоцманской картой берегов острова, а лоцмана нанимать не стал из соображений секретности своей миссии. В итоге катер, пройдя пару сотен метров, напоролся на подводный риф с острым краем. Красивые тропические рыбки, напуганные темным неведомым чудовищем, вмиг разбежались, а «чудовище» на скорости 25 узлов было разрезано почти пополам, и тут же пошло ко дну.
Сообщники клоуна на берегу при виде самоанцев благоразумно попрятались в лесу. Связанная в хижине Женя не могла видеть драматической сцены, а Родик затаился за камнем, сжимая затекшими ладонями свою единственную защитницу, найденную «беретту». Он думал о Павлике и отчаянно убеждал себя, что друг его жив, и что-то несущественное мешает ему вернуться на берег. Ещё он думал: сумеет ли выстрелить в живого человека, если понадобиться защищать себя? Вот если придется освобождать друга, то точно сумеет!