В кварцевых жилах голубоватыми звездами вспыхивали кристаллы неизвестного мне минерала. Любопытство Северова достигло здесь предела. Он объявил, что необходимо провести бурение для взятия образцов минералов.
Глубина озера здесь была 690 метров. Батискаф подошел вплотную к отвесной скале. Северов приказал следить за кислородными приборами и включил бурильную установку.
Батискаф стал вибрировать и содрогаться. Подводная пыль заволокла поле зрения. Послышался металлический скрежет: буровая труба вгрызалась в камень. Медленно текли минуты.
Внезапно глухой гул потряс безмолвную глубину озера. Страшный удар обрушился на батискаф. В то же время меня подбросило и ударило головой о резервуар с жидким кислородом. Мелькнула мысль — катастрофа… Когда я опомнился, в нашей сферической кабине царили мрак и тишина, слабо светились цифры и стрелки приборов.
— Владимир Петрович, что случилось? — вскричал я.
— Спокойно, доктор, — откликнулся профессор. Раздался щелчок, и вспыхнула лампа аварийного освещения. Я увидел Северова, склонившегося над приборами, он осматривал и ощупывал их.
— Аккумуляторный отсек цел… Главный мотор невредим, — вслух рассуждал он. — Прожектор вышел из строя. — Я взглянул на экран и увидел, что произошло. Часть скалы, то ли от вибрации бура, то ли от колебаний воды, приведенной в движение моторами батискафа, рухнула, завалив носовую часть глубоководного аппарата.
Профессор, не отнимая взора от приборов, повернул рычаги всплытия на себя.
Стрелка показывающая выброс балласта, двинулась и описала дугу по шкале до предела. Балласт был выброшен. Но глубиноход даже не дрогнул. Мы прочно сидели в западне. Мне стало жутко.
Я убеждал себя, что кабина-шар не засыпана породой. Стоит только протянуть руку к небольшому рычажку аварийного всплытия, нажать его, наша кабина отделится от корпуса батискафа и мы будем на поверхности озера.
Но вопреки рассудку, холодный пот выступил на лице и заструился за воротник свитера, ставшего тесным.
Профессор Северов повернул ко мне свое лицо. Его крупная голова была слегка втянута в плечи, он чуть ссутулился. Челюсти сжимаются так, что сильно выступают желваки мышц. Брови сдвинуты, на лбу капли пота. Он пристально посмотрел на маня.
В эту минуту он напоминал боксера перед началом отчаянной схватки с противником в последнем раунде.
— Наш долг — спасти глубиноход, — сказал он твердо. — Но я не могу решать за двоих, нужен риск и необходимо ваше согласие.
— Поступайте, как надо, — сказал я, подавляя малодушие, — я вам доверяю во всем.
— Следите за приборами, — дал команду Северов, — в случае опасности немедленно включайте аварийное всплытие.
Профессор включил мотор и стал поворачивать рычаги. При помощи движения горизонтальных и вертикальных рулей он пытался раскачать корпус батискафа так, чтобы вытащить из-под груды каменных обломков застрявшую носовую часть аппарата.
Это была утомительная работа. Похоже было на то, как шофер пытается сдвинуть с места буксующую машину, давая попеременно то задний, то передний ход.
Прошло много времени, прежде чем корпус батискафа, скрежеща металлом о камни, стал заметно раскачиваться кормой вверх и вниз.
В одном из таких моментов, когда Северов включил задний ход, глубиноход заскрежетал и вдруг рванулся.
Я потерял равновесие и ухватился за профессора.
— Вырвались! — вскричал Северов. — Глубиноход спасен…
Мотор был включен, глубиноход стал подниматься вертикально вверх.
На экране локатора быстро уменьшались и исчезали гребни коварных подводных гор.
Вскоре подводные горы, загадочные статуи с золотыми дисками, древний город, охраняемый каменным драконом и сам чудовищный дракон-лев — все осталось внизу, в темной бездне Иссык-Куля.
Дальнейшее происходило как во сне. Подводное путешествие, длившееся шесть часов, сильно нас утомило.
Когда батискаф всплыл на лазурную поверхность Иссык-Куля, мы устало сидели на своем диванчике. Яркие лучи солнца пронизывали прозрачный купол нашей кабины.
Северов дал радиосигналы, и вскоре подплыл буксир.
Толстую герметическую крышку люка нашего шара отвинтили. Я помог профессору взобраться по лестнице на палубу буксира, а затем поднялся на пароход сам.
Сотрудники экспедиции окружили нас плотным кольцом. Сыпались вопросы.
— Здесь на кинолентах все удивительное путешествие, — сказал Северов, передавая кинокамеру, — скорее в фотолабораторию.