Все эти данные я изучал накануне и теперь хорошо понимал действия Северова, готовившего аппарат к подводному погружению.
Мы достигли места погружения; на поверхности озера раскачивался буй.
Северов по радио отдал последние распоряжения сопровождавшему нас буксиру, с капитанского мостика тотчас просигналили флажками.
Северов попросил меня следить за кислородными приборами, а сам нажал на рычаг. Глубиноход слегка дрогнул, балластные цистерны наполнились, и мы очутились под водой.
Мне стало на мгновение не по себе; мы погружались в неведомый мир. Видимость тот час резко уменьшилась, вокруг простирались пронизанные солнечными лучами голубые толщи воды. Сила инерции погружения была невелика, батискаф опускался медленно.
Вдруг мимо нашей прозрачной кабины промелькнула стая серебристых рыб. Это были чебаки — эндемичная на Иссык-Куле рыба. Затем проплыли золотистые маринки, знаменитые ядовитой икрой. Показались группами крупные неповоротливые сазаны. На глубине пятидесяти метров мимо нас пронеслись, как торпеды, темные османы. Их сменила стая быстрых пятнистых рыб, мне незнакомых.
— Что это? — недовольно спросил я.
— Севанская форель, — ответил Северов, — завезенная на Иссык-Куль много лет назад, она стала промысловой рыбой.
На глубине ста метров солнечный свет был едва различим… Фиолетовый сумрак окутал наш батискаф. Через мгновение мы были в царстве вечного мрака. В кабине все приборы оказались покрытыми светящимся составом. Множество цифр, стрелок и указателей засияли, как созвездия в ясную ночь.
Профессор нажал кнопку, и яркий луч прожектора разрезал тьму.
Самыми замечательными приборами у нас были одограф, который должен был записывать на карте наш маршрут, и ультразвуковой гидролокатор, на экране которого отражались очертания подводных предметов и рельеф дна.
Мы склонились над голубоватым экраном гидролокатора. Дно приближалось, и вот в луче прожектора показалась ровная поверхность ложа Иссык-Куля, покрытая илом, из-под которого местами выглядывали острые камни.
Северов включил мотор, глубиноход слегка задрожал и плавно двинулся вперед. Вскоре дно пересекла неширокая, правильной формы лента древней дороги. Несомненно, здесь когда-то была суша, и дорогу соорудили люди. Северов направил глубиноход вдоль дороги. Это была примитивная мостовая, сделанная из больших, грубо отесанных гранитных плит.
Дорога вела на северо-запад по незначительно понижавшемуся дну.
На экране ультразвукового локатора справа и слева от нашего пути стали вырисовываться странные очертания, похожие на заросли леса.
Северов повернул батискаф к этим зарослям, и мы вскоре действительно увидели подводный лес. Деревья были безжизненные. Стволы и ветви были гладкие, черного цвета, как будто обугленные или окаменелые. На стволах у самой земли я заметил огромные выпуклые наросты округлой или неправильной формы.
— Странные деревья! — воскликнул я, щелкая кинокамерой.
— Это бывший ореховый лес, а эти выступы — ореховые наплывы, ценный материал для изготовления дорогой мебели, — пояснил профессор.
Обследовав незначительную часть этого необыкновенного леса, мы вернулись на подводную мостовую.
Скользя вдоль обочин древней дороги, словно в густом зеленом тумане, луч батискафа иногда выхватывал из мрака полуразвалившиеся сооружения, похожие на азиатские могильники-мазары или каменные, грубо отесанные статуи людей и животных.
Северов в таких случаях замедлял ход батискафа, а я прицеливался кинокамерой и производил съемку. Глубиноход, как живой, был послушен в руках профессора, он то почти касался поверхности дна, то легко взмывал вверх, минуя каменистые глыбы. Мы довольно быстро продвигались вперед. Любуясь тем, как ловко и уверенно Северов владеет управлением, я взглянул на глубиномер. Мы достигли глубины пятисот метров.
— Ого, на нашу кабину давит сила в пятьдесят атмосфер! — воскликнул я изумленно.
— Наш аппарат свободно выдержит давление и в пятьсот атмосфер, — спокойно заметил Северов и одобряюще дотронулся до моего локтя.
— Доктор, — внезапно встрепенулся он: — обратите внимание на локатор.
Я посмотрел на экран и увидел смутные силуэты каких-то строений, занимавших все пространство впереди.
— Мы приближаемся… — с волнением произнес Северов. — Перед нами древний город.
Любопытство первооткрывателя, жажда исследователя, проникающего в неведомое, охватили меня.