— А Ливари?..
Я не договорила, закусив губу, потому что сама не знала, что хочу спросить.
Ведьма перестала улыбаться. В первый раз за время нашего разговора улыбка покинула её вмиг погрустневшее лицо. Пропало сияние из глаз, в них теперь было сожаление и вина.
— Это вышло случайно, — произнесла она, глядя куда-то в пространство, — я не хотела. Всё должно было сложиться не так. Твоя душа… очень странно, что она соединилась с другой душой. Я не просчитала этого. И твоя сестра… мне жаль, но я ничего не могу поделать. Хотя… есть кое-что, но я не уверена…
— Что? — напряженно спросила я, мало что понимая из её негромкого лепета.
Женщина повернула голову, посмотрела мне прямо в глаза и произнесла:
— Да, думаю, она будет согласна.
А в следующее мгновение не было больше уютной кухни, тепла и ведьмы. Не было дома и озера, не было волшебства. Был только тёмный лес, среди которого я оказалась совершенно одна.
27
— Ивена? — окликнул звонкий, до щемящей боли знакомый голос за спиной.
Я замерла, боясь шевельнуться. До ужаса боясь, что малейший посторонний звук разрушит отголосок этого голоса в моей голове. Этого невероятно родного голоса, самого дорогого, что я когда-либо слышала, самого необходимого, как воздух. Голоса, без которого я задыхалась.
Слёзы обожгли глаза.
Ливари. Моя любимая Ливари… Как же мне жаль, что всё это случилось с тобой!
Слёзы соскользнули вниз и беззвучно потекли по щекам, скатываясь всё ниже, щекоча кожу шеи, впитываясь в кофту. А я всё стояла и смотрела в темноту перед собой, боясь обернуться и… и никого сзади себя не увидеть.
Сердце болезненно сжалось, стягивая всё вокруг себя в омут боли, сожаления, раскаяния, вины.
— Ивена, — повторил голос.
Я невольно всхлипнула, до боли закусила губу и очень медленно обернулась.
Там действительно была моя Ливари. Моя родная, самая дорогая, самая-самая… Ливари.
Она была такой, какой я её и запомнила — в зелёных глазах присущий только ей блеск, на губах лёгкая, сейчас немного грустная улыбка, тугая тёмная коса, перевязанная на конце золотой нитью. Я сама перевязывала их перед похоронами. И это зелёное платье, юбка которого водопадом струилась по её ногам, тоже выбирала я. Вот только надевала его не я — сестры Тьмы, проводящие похороны, с трудом оттащили рыдающую меня от её тела.
И сейчас я вновь была готова просто разреветься — рыдания уже сжали спазмом моё горло и сотрясали грудь, перекашивали моё лицо жуткой гримасой.
— Иви, не плачь, — с отчаянием в голосе взмолилась Ливари, протягивая ко мне руки.
Она в этот момент тоже едва ли не плакала, но… но мёртвые не плачут.
— Ливи, — прошептала я сквозь с трудом сдерживаемые рыдания, — Ливи…
— Иви, всё хорошо, слышишь? — произнесла она с отчаянным желанием меня успокоить.
Не контролируя себя, я с трудом сделала несколько разделяющих нас шагов, замерла напротив той, которую не видела уже несколько лет.
Той, что умерла из-за меня.
Той, что была точной моей копией.
Или я была её копией? Неудачной копией.
— Ливи, прости меня, — поток неконтролируемых слёз застилал глаза, мешал видеть её бледное лицо в темноте леса, — я так виновата перед тобой!
— Ивена, ты ни в чём не виновата! — воскликнула она и её звонкий голос болью отдался в моей груди.
— Виновата, — я зажмурилась, качая головой, и так ненавидя себя за всё произошедшее, — из-за меня он напал на тебя, я не смогла помочь тебе, не смогла вернуть тебя к жизни, я должна была быть готова ко всему, я должна была найти нужные знания, должна была знать, как спасти тебя…
В следующий момент все отголоски моего самообладания полетели в бездну, когда Ливи без лишних слов сжала меня в крепких объятьях. Я просто заревела в голос, не контролирую себя, зарыдала и завыла, с силой обнимая в ответ её холодное тело.
Которое больше никогда не будет тёплым. У неё больше не будет биться сердце, кровь не польётся по её венам, во рту не будет таять её любимый белый шоколад. Она не сможет бегать босиком по лугу, что был возле нашего родового поместья, не сможет испить холодной родниковой воды и не сможет надеть ни одно из своих платьев.
Она больше ничего не сможет сделать.
Потому что она мертва, её нет. По моей вине…
— Забери меня, — попросила я, с силой закусив губу, чтобы хоть как-то остановить свои рыдания.
— Нет, — решительно отказалась Ливари.
Решительно и зло.
Я отстранилась от неё, сквозь пелену слёз взглянула в её глаза и жалостливо спросила:
— Почему, Ливи? Я хочу быть с тобой, я хочу к тебе!
— Я не позволю тебе, — помотала она головой и вновь притянула меня к себе, сжимая до хруста костей, — слышишь меня? Я не позволю тебе умереть. Ты должна быть с Эмирилом — теперь должна. Это ваше время, это ваша судьба. Если ты уйдёшь от него во второй раз, он уже не переживёт этого. Не убивай его, Ивена, ты не можешь так с ним поступить.
— А как же ты? — чувствуя, что рыдания возвращаются, спросила я.
Мне ужасно не хотелось отпускать её.
— Я мертва, — жестко осадила она меня, — у меня началась новая история. А ты должна жить дальше, Ивена, потому что это твоя судьба. Ты должна! Я хочу, чтобы ты знала: в том, что произошло, нет твоей вины. Виноват кто угодно, но только не ты.
Ответить ей не было сил. Глаза и горло жгло, воздуха не хватало, всё тело трясло.
— Вильгельм Дауканс получит по заслугам, — мрачно добавила она, — Эмирил уже почти всё сделал, Вил на грани. Но не волнуйся, он не выкарабкается, моя Леди заберёт его.