Взгляд Юпа тут же привлек черный пистолет: он валялся в нескольких футах от распахнутой входной двери. Затем Юп увидел Лоумакса. Тот как-то странно завис над полом, размахивая руками и ногами — точно плыл. А поперек туловища его обхватывали мощные руки, черные ладони были намертво сцеплены в замок у режиссера под солнечным сплетением.
Гордон Харкер обращался со стариком очень осторожно. Видно было, что он старается не причинить ему боли, волоча Лоумакса через весь холл к парусиновому креслу и потом аккуратно его туда опуская.
— Сидите спокойненько, мистер Лоумакс, — предупредил шофер, крепко, но при этом очень бережно держа его за плечо. — Юп, подними-ка пистолет. Проверь, не взведен ли курок, и давай спрячь эту игрушечку в карман.
Юп так и сделал, а потом взглянул на Балбеса. Тот стоял, прислонившись к стене, и лицо — белое-белое… и еще он чуть заметно дрожал.
— Спасибо, мистер Харкер, — сказал Юпитер.
— Да не за что, — усмехнулся шофер. — Я как увидел, что к дому крадется какой-то парень, сразу смекнул: это тот, про которого ты мне рассказывал. Ну и решил на всякий случай проследить, как оно все обернется.
— Замечательное решение, — сказал Юп, снова оборачиваясь к Балбесу. — А теперь пошли. Где Пегги?
Все еще не оправившийся от потрясения, молодой актер повел Трех сыщиков вверх по лесенке, потом по Длинному-предлинному пыльному коридору — к Дверце, в замке которой торчал ключ. Юп повернул его, толкнул дверь и вошел.
Пегги сидела на стуле, стоявшем у заколоченного наглухо окна. Во рту у нее был кляп, свернутый из носового платка: придерживал этот кляп второй носовой платок, туго обвязанный вокруг головы девушки. Руки заведены за спинку стула и связаны у запястий, а лодыжки привязаны к ножкам стула.
Увидев это, Балбес судорожно вздохнул.
— Я же не знал, — тихо сказал он. — Я не знал, что он собирается ее связать. А знал бы… ни за что не стал бы помогать ему… чтобы он увез ее сюда…
Юп ему верил. За эти последние несколько минут Юпитер понял, что грубая удаль этого парня — напускная, на самом деле он не выносит жестокости.
Три сыщика тут же обступили Пегги, а Балбес даже не мог двинуться, обессиленно прислонившись к двери. Пит и Боб первым делом вытащили кляп, а Юп, выудив из кармана свой фирменный шведский армейский ножик, разрезал веревки.
Пегги помотала головой, словно хотела стряхнуть дурноту, потом потерла запястья и убрала со лба волосы. Затем она осторожно пошевелила ногами и с некоторым трудом поднялась.
— Надо же, — сказала она, улыбнувшись. — Забавная история. Прямо-таки серия из нашего старого фильма про Плутишек. Только там я всегда спасала тебя, Юпитер. А на этот раз ты спас меня.
УСЛУГА ДОНУ
— Пегги так обрадовалась, что приз достался ей… даже не стала подавать в суд на Лютера Лоумакса и Балбеса, — сказал Юпитер.
— Теперь она может позволить себе учиться в колледже, о котором так мечтала, — добавил Боб.
— Да, она выбрала Беркли. Там занятия с сентября, — уточнил Пит.
Три сыщика расположились за маленьким столиком в необъятной гостиной Гектора Себастьяна, многочисленные окна которой выходили на океан. Заглядывая время от времени в записи Боба, которые они, как обычно, давали писателю для прочтения, сыщики делали с его помощью заключительный обзор последнего своего расследования.
Гектор Себастьян возлежал в шезлонге. Несколько лет назад (когда он еще не был писателем, а работал сыщиком в частном нью-йоркском агентстве) он получил серьезное ранение, и простреленная нога с тех пор частенько у него побаливает.
— Значит, Балбес решил снова попытать счастья на сцене под своим прежним именем? — поинтересовался автор популярных детективов.
— Решил, — подтвердил Юп. — Но, по-моему, это не очень ему удается. Он и теперь вынужден работать механиком, чтобы было на что жить.
Первый сыщик вдруг задумался, а потом признался:
— Как все странно. С настоящим Балбесом у меня связаны такие кошмарные воспоминания, что я решил во что бы то ни стало выиграть приз. Я так в детстве его ненавидел… Обыграть — это был единственный способ отплатить ему — обойти по всем пунктам… А тот парень, который его изображал, мне потом даже понравился. Я уверен: он не хотел навредить Пегги. Просто обстоятельства довели его до крайности: постоянное безденежье и невозможность работать по специальности — актером. Потому он и согласился участвовать в афере, затеянной Лоумаксом.
— Да, в Голливуде актерам приходится несладко, — согласился мистер Себастьян. — Кстати, о Голливуде: что теперь поделывает Лютер Лоумакс? Продолжает грезить о былой славе, запершись в своем обветшавшем имении?
— Уже нет, — ответил Пит. — Он как увидел тогда, что Пегги спускается вниз, — ну, после того, как мы ее отвязали, — в голове у него совсем помутилось: нервишки не выдержали. Помню, он как закричит: «Тишина на площадке!» И еще: «Свет! Мотор! Начали!»
Гордону Харкеру пришлось его долго успокаивать, а потом везти в больницу.
Писатель сочувственно покачал головой:
— А какой замечательный был режиссер. Ярчайший талант, — вздохнул он. — Я и сейчас помню многие его картины. Он все еще в больнице?
— Нет, — сказал Юп. — «Ассоциация работников кино» поместила его в принадлежащий ей, и причем очень хороший, интернат для престарелых актеров. Там есть особое такое отделение — для тех, кто немного не в себе. Там он, наверное, встретит наконец кого-нибудь из старых своих друзей.
— О да, — мистер Себастьян печально усмехнулся. — Там он их точно встретит. Ведь недаром в Голливуде существует одна поговорка: «Чтобы делать кино, психом быть не обязательно, но желательно».
— Неужто Гласс не догадывался о том, что затеяли Лоумакс и Балбес? — изумился мистер Себастьян.
— Не-а, — сказал Юп, — и что Балбес совсем не Балбес, и что это Лоумакс украл кубки, и что они вдвоем умыкнули Пегги. Гласс был слишком занят викторинами — он так надеялся с их помощью отличиться перед своими боссами. Потому и не захотел никаких судебных разбирательств: ему совершенно ни к чему было обнародовать, что его надул какой-то безработный актер. Это очень повредило бы его репутации.
— Ну а что с Ногастиком и Ищейкой? — спросил мистер Себастьян. — Какова их судьба?
— Ногастику виторины здорово помогли, — продолжал отвечать Юп. — В его жизни сразу произошли перемены к лучшему. Он же очень долго вообще не мог устроиться на работу. А после показа викторин по телеку одна компания по продаже спортивного инвентаря наняла его рекламировать всякие там молоты для метания, диски. Он очень доволен. Ему не требуется ничего из себя изображать или разгуливать в огромных ботинках — просто рассказывать о товарах.
Ищейка по окончании колледжа будет и дальше учиться на юриста. Он собирается потом помогать молодым актерам: защищать их от всяких ушлых телевизионщиков и киношников, которые очень не любят платить им так, как положено.
— Похвальные намерения, — откомментировал мистер Себастьян, глянув в сторону кухни, из которой доносилось позвякиванье кастрюлек и сковород — это усердствовал Хоанг Ван Дон, повар (и он же дворецкий) мистера Себастьяна. Родом Дон из Вьетнама.
— А что скажете про Гордона Харкера? Вы сохранили его тайну?
— А то как же, — отозвался Пит. — Мы ни единому человеку не проболтались, что это он играл когда-то Лепешку. Вот только с вами поделились его секретом. Так что он может без всяких опасений возвращаться в сентябре в школу, к своим сорванцам.
— Кстати, насчет школы, — тут мистер Себастьян почему-то украдкой посмотрел в сторону кухни. — Дон у нас теперь тоже учится.