Он вернул на экран отчет «Роландз» и стал читать все, относящееся к ее директорам. И тут же понял, почему его компьютер мало что о них знал: судя по всему, это были служащие «Оксидентал секьюритиз». В биографических справочниках они не числились и, должно быть, лишь представляли в багамской фирме контрольный интерес ее калифорнийского родителя. Отчет «Оксидентал секьюритиз» тоже не сообщал о них ничего интересного. В портфеле сан-францисского концерна акции неамериканских компаний вообще отсутствовали. Испытанный много раз метод поиска явно давал сбой.
Нефедов вышел из зала и занял одну из телефонных кабин в коридоре. Клиенты библиотеки, изучив отчеты фирм, могли отсюда позвонить своему брокеру: купи, мол, или продай столько-то того-то по такой-то цене. Сергей набрал нужный ему номер.
— Хэлло, Тэд! — сказал он, услышав знакомый баритон. — Я здесь, у тебя в библиотеке. Хотел бы зайти на минутку, проконсультироваться. Извини, что без предупреждения, но есть срочная необходимость.
— Тебе повезло, Серж, — прогудел баритон. — У меня только что сорвался ленч в Среднем городе. Могу тебя пригласить.
— Разве что на голландских началах, — отвечал Сергей.
Американцы были твердо уверены, что в Голландии каждый платит за себя.
— В моем клубе голландских начал не признают. Заходи через двадцать минут.
Тэд Скотт руководил исследовательской службой биржи. Нордического типа, долговязый рыжий шотландец с длинным лицом, он принадлежал к числу закадычных приятелей Нефедова еще со времен его работы над книгой о миллионерах. В прошлом подразделение Тэда каждые два-три года проводило перепись американских акционеров, публикуя результаты в красивых брошюрах с глянцевой бумагой, с цветными фотографиями и диаграммами. Тэд был человеком хорошо осведомленным и циничным. Высокооплачиваемая должность и особняк на Лонг-Айленде его вполне устраивали, в разговорах он, не стесняясь, посмеивался над собственными изданиями. Но любил аккуратность в цифрах и данных. Из публикаций Тэда внимательный читатель видел, как с годами владение акциями все более концентрировалось в руках банков и других финансовых учреждений, а доля индивидуальных акционеров уменьшалась.
Постепенно его служба разрослась и приобрела сыскные функции. Несколько лет назад была создана МСИС — межбиржевая система информации и слежения. В ее компьютерной памяти откладывались данные о всех сделках с акциями, зарегистрированными на биржах США. В случае необходимости можно было взять любой день или неделю и проанализировать в деталях ход заключенных тогда сделок, узнать фамилии брокеров, их совершавших, движение курсов. Если колебание цен в какой-то день превышало установленный максимум (от пяти до двадцати процентов — в зависимости от фирмы), МСИС автоматически включалась в дело и подсказывала, надо ли вмешиваться, чтобы поддержать стабильность рынка.
Позже появилось еще одно дополнение, ее родная сестра — автоматическая система поиска и анализа (АСПА), в которой были собраны сведения о пятистах тысячах директоров и менеджеров корпораций, включая их адреса, названия клубов, биографии, а также сведения о семидесяти пяти тысячах фирм — крупных и средних. АСПА позволяла быстро выходить за пределы собственно биржи и выявлять лиц, связанных с биржевыми операциями не только прямо, но и косвенно.
Все эти системы были созданы скорее для перестраховки, чем для притеснения биржевиков. Биржа старалась избегать неприятностей со стороны правительственной комиссии по ценным бумагам. Ищейки из комиссии настойчиво выискивали случаи незаконного использования внутренней информации, то есть спекуляции директоров и менеджеров акциями своих же фирм. Тэд Скотт должен был обнаруживать нарушителей до того, как это сделают правительственные ищейки, а его начальство спешило уладить дело, не доводя до публичного скандала. В комиссии работало немало ретивых молодых людей, стремившихся сделать карьеру на сенсационных разоблачениях. Но найти нарушителей было непросто из-за подставных фирм, которые росли как грибы и уследить за которыми было крайне трудно.
Когда Нефедов вошел в кабинет Скотта на девятом этаже, тот сидел, развалясь в кресле и примостив свои Длинные худые ноги на краю письменного стола. Пиджака на нем не было, ворот бежевой в мелкую полоску рубашки расстегнут. Скотт задумчиво глядел в широкое окно на южную оконечность Манхэттена и узенькую полоску морского залива.