«Еще одно, джентльмены, и я заканчиваю. Томас Джефферсон сказал однажды, что все люди созданы свободными и равными; янки и моралисты из вашингтонских департаментов вечно нам об этом твердят. Ныне, в тысяча девятьсот тридцать пятом году, есть люди, которые склонны повторять эти слова к месту и не к месту по любому поводу…
Но в одном отношении в нашей стране все люди равны, есть у нас одно установление, один институт, перед которым все равны — нищий и Рокфеллер, тупица и Эйнштейн, невежда и ректор университета. Институт этот, джентльмены, не что иное, как суд. Все равно, будь то Верховный суд Соединенных Штатов, или самый скромный мировой суд где-нибудь в глуши, или вот этот достопочтенный суд, где вы сейчас заседаете. У наших судов есть недостатки, как у всех человеческих установлений, но суд в нашей стране — великий уравнитель, и перед ним поистине все люди равны.
…Я уверен, джентльмены, что вы беспристрастно рассмотрите показания, которые вы здесь слышали, вынесете решение и вернете обвиняемого его семье.
Бога ради, исполните свой долг!»
Потрясающая речь! Особенно если учесть последовавший за ней вердикт присяжных.
Аттикус Финч стал не просто нарицательным именем. Адвокатская гильдия США признала его своим эталоном, как если бы это был человек с реальной практикой. Можно сказать, что это образ, изваянный из камня, подобно барельефам президентов на горе Рашмор.
Дело об изнасиловании негром белой
И тут появляется «Go set a watchman». Watchman — сторож, страж, часовой. «Пойди поставь сторожа».
Тоже недурное название, между прочим. Взято из библейского стиха: «Ибо так сказал мне Господь: Пойди поставь сторожа, пусть он сказывает, что увидит» (Книга пророка Исаии. 21:6). Устами мудрого дяди-резонера автор расшифровывает строку так: «Остров каждого человека, сторож каждого человека — его сознание». Остров? Автор, кажется, посягает на самого Джона Донна с Хемингуэем впридачу — на сакраментальное:
«Ни один человек не остров, а часть материка». «Нет такой вещи, как коллективное сознание», — въедливо расшифровывает пророчествующий дядя.
Человек — это суверенное сознание, и оно всегда должно быть на страже, стоять на часах — Харпер Ли не боится показаться назидательной. Все худшее в обществе начинается с потери человеком лица. Дальше — толпа и все что угодно, вплоть до исступленной вакханалии судов Линча и других карнавалов смерти.
Оговоримся сразу, все сомнения насчет фальшивомонетничества романа «Пойди поставь сторожа» надо отмести.
Та же сокровенная интонация рассказчика, та же роскошная переливчатая словесная ворожба. От повествования не оторваться. Внутренние монологи героини искрятся юмором, а диалоги полны страсти. Это Харпер Ли, никаких сомнений, — ее огонь и живая вода. Тот же Мейкомб, и те же герои. Но что это — самостоятельная вещь или подступы к «Убить пересмешника», стартовая попытка?
Теперь, когда это напечатано, мы можем это прочесть.
Место действия то же, но не время. Девятилетняя героиня «Убить пересмешника» давно выросла, сейчас Джин Луиза Финч — молодая взрослая женщина — едет домой в Мейкомб из Нью-Йорка. Героиня романа возвращения с удовлетворением отмечает лес телевизионных антенн, поднявшийся над хижинами дяди Тома — негритянскими жилищами. И она с грустью напоминает себе, что отцу уже 72 года. Аттикус Финч, с которым мы знакомы, любил называть себя стариком, но это был прием. Он исключил для себя аргументы силы и распрощался с оружием, но окружающим это легче принять, услышав ссылку на возраст. (Хотя когда пришла нужда, выяснилось, что он был первый стрелок — какой же без этого американский герой!)
Зафиксируем эти две детали. Действие романа «Пойди поставь сторожа» сдвинуто от времени «Убить пересмешника» на двадцать лет позже. При этом он был написан на три года раньше. Эта двойная смена часовых поясов и представляет главную интригу.
Центральное событие «Убить пересмешника» — дело об изнасиловании негром белой — присутствует и в «Пойди поставь сторожа». Процитирую это место — полностью.
«Джентльмены! Если в этом мире есть один лозунг, в который я верю, то это — равенство для всех, особые привилегии — никому!»
Аттикус Финч редко брался за уголовные дела, он не любил уголовное право. Единственная причина, по которой он взялся за это дело, заключалась в том, что он знал, что его клиент не виновен в том, в чем его обвиняют. И он просто не мог себе позволить, чтобы черный мальчишка попал в тюрьму только потому, что ему назначили защитника, которому все равно. Мальчишка попал к нему через старую служанку Кэлпурнию, он рассказал ему свою историю, и он сказал правду. Правда была отвратительной.